Огонь неугасимый

Туман, туман над городом клубится,
В жемчужной дымке тонет пароход…
Серебряным крылом серебряная птица
Чертит стекло завороженных вод.

На ржавых петлях заскрипели сходни,
Качнулась пристань, двинулась назад…
И вот плывем по милости Господней, —
Скользит в воде отпущенный канат.

Протяжный гонг сзывает вниз к обеду,
Забыт земли привычный, старый плен.
Там впереди — печали-ли, победы?
Там, позади — серебряный Дайрен…

Плывем, плывем в молочные туманы,
За бортом брызг курчавится ажур,
Мелькнул вдали, в час утренний и ранний
За пеленой, как призрак, Порт-Артур…

В неясной мгле заколебались тени,
Из серых бездн простерлись сотни рук…
Тяжелых лет тяжелые ступени
Замкнули жизнь в нерасторжимый круг.

И снова гонг… Не звон-ли погребальный?
Вобрал туман все звуки и лучи…
Кругом мертво, пустынно и печально…
Земное сердце — замолчи.

В море

Пеною ветер брызжет, —
Весел, лукав, силен…
Памятью в сердце выжжен
Ряд дорогих имен.

Небо безбрежно сине,
Море еще синей, —
На водяной пустыне
Белый сполох гребней.

Ветер упрямо гонит
Полчища волн к борту…
Если мечта утонет,
Как нам спасать мечту?

С криком несутся птицы,
Жизни и смерти нет,
Лишь за кормой ложится
Светлый широкий след.

Издалека

Так любовно, так грустно и нежно
Вспоминаю ушедшие дни…
Скоро там среди россыпи снежной
Ярких елок зажгутся огни.

На зеленых пушистых иголках
Засверкают гирлянды свечей,
Сор от хвои пахучий и колкий
Затрещит в красных жерлах печей.

Ну, а здесь — серый дождик осенний
Мочит охру разбухшую стен,
И ложатся лиловые тени
На широкие листья драцен.

Из под арок, увитых цветами,
В прокопченный нуждой бординг-хауз
Ходит спешно большими шагами
Чужеземный старик Санта-Клаус.

Нет ни елок, ни льдин, ни морозов,
Неизвестен наш мягкий уют.
Китаянки шафранные розы
У калитки за коппер дают.

И, садясь за трапезу святую,
Я в Сочельник одна, ввечеру,
Вместо елки кудрявую тую
Золотой мишурой уберу.

Буду думать, что жизнь все печальней,
Что покой вожделенный далек,
И какой нибудь русский — на пальме
Зажигает сейчас огонек.

Другу