Огонь под дождем

Лейни посмотрела на то, что осталось в кастрюльке и с удовлетворением решила, что еды хватит на этот вечер и еще останется на завтра, для Джои, она поставила блюдо на стол и отошла немного в сторону, критически осмотрела то, что получилось. Рэнд уже успел найти бумажные салфетки.

—  Ах, да, остался хлеб.

Рэнд подождал, пока она поставила тарелку с нарезанным хлебом, и пододвинул ей стул.

Первые минуты они ужинали молча. Рэнд, сидящий напротив, слушал ее, и Лейни не могла определить, удалось ли ей мясо. Вопреки сопротивлению, этот мужчина, определенно, волновал ее. Еще в госпитале она заметила, что он излучал сильную энергию, и это нарушало ее душевное равновесие. Теперь она сознавала, что эта энергия не зависела от него, она была частью его самого, и придавала ему необычайный шарм и чувственность. «Вот еще одна причина для того, чтобы как можно скорее избавиться от него», — подытожила она.

Но Рэнд не мог долго молчать.

—  Интересно, вы с Джои совершенно не похожи друг на друга, и волосы у вас разные, — нарушил он молчание. — Вы, вероятно, похожи на своих отцов.

—  Не совсем, — ее передернуло при воспоминании о Спэнсе Гордоне, отце Джои, но она успокоила себя, подумав, что этот человек ушел из их жизни навсегда. Совладав с собой, Лейни закончила: — Я похожа на своего отца, a Джои — на маму.

—  Вы говорили, что ваша мама умерла?

Девушка утвердительно кивнула, не поднимая глаз.

—  А где отчим? — спросил он.

—  Этот — жив, — презрительно отчеканила она и наклонилась ниже над тарелкой. Ее толстая коса соскользнула с плеча вперед, и Лейни порывистым жестом отбросила ее за спину.

—  Он вам помогает? Ведь нелегко растить ребенка одной в вашем возрасте. Да и ответственность большая.

—  Я люблю Джои, — горячо возразила она, подняв на него свои изумрудные глаза. Она понимала, что не ответила на его вопрос, но не собиралась распространяться об этом. Она посмотрела на тарелку Рэнда, которая была уже пустая, и, обрадовавшись возможности сменить тему, спросила:

—  Хотите добавки?

—  С удовольствием! — не отказался он и сам подложил себе небольшую порцию.

Во время еды он наблюдал за ней. «Элегантная, желанная и такая отчужденная», — думал он, видя перед собой само совершенство. Она была одета в простенький коттон, а заслуживала драгоценностей и дорогих шелков. Ему хотелось одеть ее в шелк, цвета изумруда… А затем — раздеть.

«Но не сейчас, — подумал он, — еще слишком рано».

—  Сколько вам было лет, когда умерла мама?