Огонь Прометея

Я верил (заметь, именно верил, а не мнил), что, получив сан, обрету силу нести освященной рукою милость и утешение в юдоль скорби. Но очень скоро разочаровался в своих благих амбициях. Никому в семинарии, — ни из учеников (сплошь бедняков и сирот, каковые по преимуществу стекались туда единственно того ради, чтоб сыто почивать на «лоне Христовом»), ни тем более наставникам, кои учили нас формальностям богослужения и понукали бездумно зубрить заветы (не духа, но буквы, — потому что дух животворит, а буква убивает), — никому не было праведной заботы до несчастных, пригнетенных душ людских. Да и кто бы из этих в массе своей примитивных, неотесанных, невоздержных клириков — сих невеж из разряда «кого попало» — мог врачевать чьи-то души, когда их собственные до основания поражены удручающими недугами («Обещают свободу, будучи сами рабами тления»)? По ходу жизни я бесперечь убеждался в этом. Священники без умолку разглагольствуют о смирении и презрении к суете мирской («Если мы посеяли в вас духовное, велико ли то, если пожнем у вас телесное?»), а сами рвутся, готовые безжалостно давить друг друга, за высокими санами и доходными приходами, без зазрений наживаются и прославляются посредством симоний94, да на какие только ухищрения и козни не идут, дабы пробиться в духовники к знатной особе иль сподобиться места за обеденным столом епископа («Поклоняются и служат твари вместо Творца»), на корню пренебрегая «неоскудевающими сокровищами небесными, куда вор не приближается, и где моль не съедает»; превозносят воздержанность, воспевают умерщвление плоти («Не хлебом единым жив человек»), а сами же — в ущерб бессмертным душам своим — обжираются до изнеможения и напиваются «вином распутства» так, что на ногах не держатся («Священник и пророк спотыкаются от крепких напитков»), — плоть и кровь Агнца куда милее их сердцам, чем Дух Святой («Ибо, где сокровище ваше, там и сердце ваше будет»); проповедуют долготерпение, братолюбие, милосердие, святость человеческой жизни («Разве не знаете, что вы Храм Божий, и Дух Божий живет в вас?»), а сами воздают злом за зло и ругательством за ругательство («Устами благословляют, а в сердце своем клянут»); изуверски пытают в подземельях и сжигают на кострах тех, кто ни в чем не повинен, помимо того, что даже ни не веруют (ведь такие по сути не опасны), но веруют не так, как предписано веровать («Если бы даже Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема»); организуют кровопролитные «священные войны», дабы утвердить и преумножить светскую власть клира, каковая и является основным умыслом власти духовной («Если другие имеют у вас власть, не паче ли мы?»). И почти никого не заботит апокалиптическое обетование, данное Господом их: «Я есмь испытующий сердца и внутренности, и воздам каждому из вас по делам вашим». «Ибо, — возвещает «Второе послание к римлянам», — не слушатели закона праведны пред Богом, но исполнители закона оправданы будут»… Словом: «Нет героя в глазах лакея, нет божества для служителя храма».