Огонь с небес

— Надо еще обращение иностранным правительствам. Лига Наций. К Государственной Думе… мы пошлем ответное.

— Надо обменяться офицерами связи, — предложил офицер у компьютера.

— Отличная идея, надо держать связь.

— Главное для вас — вести себя как власть, — наставлял профессор, — вы должны действовать и даже выглядеть уверенно.

Зазвонил телефон. Потом еще один. Профессор настороженно прервался.

Латыпов ответил.

— Что-то не так?

— Нет, продолжайте…

— Надо определить, что мы выступаем за мирное разрешение этой ситуации. Никакой крови. Никаких пострадавших. Только политические требования, оправданные моментом и поддержанные большей частью населения.

Профессор говорил и думал: какие все-таки идиоты. Они командуют боевыми частями… а сами полные идиоты. Правильно говорили — надо гражданского военного министра. Только он способен разобраться с бардаком.

— А экономическая программа у вас есть?

В коридоре застучали шаги.

Профессор вопреки своей воле посмотрел на окно, на приоткрытую фрамугу…

Открылась дверь. На пороге стоял полковник Преображенского полка, граф Шубов, в группе заговорщиков известный как Котов.

— Господа! — сказал он, тщательно контролируя голос, — корабли с Кронштадта прошли Скоростной диаметр и идут к устью Невы…

Господи…

— Нельзя… допустить кровопролития. Нельзя.

Латыпов махнул рукой.

— Стоянов… Поезжай с ним. Делегатом связи.

— Есть.

— Посмотри, что на набережных, заодно. Отзвони.

— Есть…

Они посмотрели друг на друга, как заговорщики — и поняли друг друга без слов. Им обоим надо было выбраться из этого здания. И они могли друг другу в этом помочь…

Двумя часами ранее

Санкт-Петербург, Северная столица Империи, гением Петра Великого был построен на болотах. Да… тогда были люди, не то, что сейчас — готовые сказать «здесь будет город», стоя на самом что ни на есть болоте, в захолустье Империи. Изначально Санкт-Петербург строился по оба берега рек Невки и Невы, соединяющей мелководный Финский залив — с россыпями островов, главным среди которых был форт Кронштадт, — и Ладожское озеро, крупнейшее в Европе, настолько огромное, что его вполне можно было считать морем. Последнее имело стратегическое значение, в том числе потому, что в нем мог при необходимости укрыться флот и уничтожить его, равно как верфи, его производящие, — не было бы никакой возможности, для этого пришлось бы проводить комбинированную, сухопутно-морскую операцию, которых во времена оные еще не знали. Сама Нева всегда использовалась для судоходства, и вот почему в Петербурге все мосты были разводные. На ночь они разводились, чтобы корабли могли проследовать фарватером Невы. Сам по себе развод мостов постепенно превратился в одну из традиций, на него ночью приходят посмотреть туристы, сфотографироваться. До семидесятых, пока в зыбкой и нестабильной почве Петербурга русские инженеры не построили первый автомобильный тоннель, разведенные мосты предоставляли прекрасное оправдание для женатых ловеласов: где ты был всю ночь?! — ну, извини, дорогая, засиделись с друзьями в кабаке, развод мостов прозевали…

Мосты разводились лишь ночью — но сегодня эта традиция была нарушена.

Несколько человек, вооруженных автоматами, показались около здания Адмиралтейства примерно в десять часов утра сего дня, второго дня переворота. Автоматы, конечно, они держали в больших сумках, одеты были в цивильное и до поры особой агрессивности не проявляли. Центр Петербурга полностью находился под контролем мятежников — однако полностью блокировать его не получалось, да и приказа такого никто и никому не отдавал. Фокус был в том, что надо было провернуть все тихо. Очень тихо. Заговорщики понимали: до самого последнего момента, до самой последней возможности надо делать вид, что ничего не происходит. Иначе — соберется Дума и устроит шум… а Дума только и умеет, что шуметь и поднимать панику. Любая петербургская собака знала, что Дума — не более чем клапан для выпускания пара и прекрасная трибуна для произнесения громогласных речей. Что самое удивительное — и сами думцы, несмотря на свое, как они говорили, «незавидное» положение были с этим согласны — отсутствие прав уравнивается отсутствием и обязанностей. Зато Дума участвовала в формировании общественного мнения и без какой-либо ответственности за это. Однако отвечать за противозаконные действия, за переворот, тем более возглавить его — охотников там найдется немного…