Огонь (СИ)

Из лихорадочного болезненного забытья меня вырвал жёсткий приказ Дамиана.

— Ева, вставай!

Грубый властный голос, безжалостно отброшенная львиная шкура, под которой сохранялось тепло, и холод. Внезапный холод, вызывавший дикий озноб.

Быстро соскочила и застонала, сжав виски. Снова упала на топчан.

— Что? — В голосе Тарийского промелькнули нотки наигранного беспокойства. — Что-то не так, дорогая?

На лице почувствовала мужские пальцы. Лёгкое касание, словно дракон проверял температуру. Я нашла силы открыть глаза, несмотря на жуткую тянущую боль в висках. Боль до тошноты, до звёздочек перед глазами.

— Плохо, да? — посочувствовал Дамиан.

— Очень... Видимо, на пляже замёрзла, потом плохо спала... Вода есть?

Дракон выразительно хмыкнул, но через минуту стакан с водой оказался передо мной. Крупными глотками я залила в себя спасительную прохладную жидкость. Через минуту стало легче.

— Спасибо, — тихо произнесла.

Набралась мужества и взглянула Огненному в лицо. Распухший нос с растёкшимся кровоподтёком показался впечатляющим, как и заплывший глаз. Хорошо подрался дракон.

— Больно?

— Ты ещё спрашиваешь?

Дамиан чуть ли не прошипел слова, наклоняясь. Схватил меня за платье и потянул. Пришлось подчиниться. Тарийский не выглядел злым, скорее, раздражённым и недовольным. Обиженным. Поставил перед собой, схватив за предплечья. Крепко сжал, намеренно причиняя боль.

— Ты сердишься?

— Не понимаешь? — Губы дракона дрогнули в зловещей усмешке. — Не хочешь рассказать, какого дракха рядом с тобой был Ридерик?

— Отпусти. Больно.

От железной хватки я даже поморщилась. Иногда Дамиан слишком груб. Особенно когда хочет подчеркнуть свою властность.

Стало ещё больнее.

— Я расскажу. Не обязательно меня так хватать.

Тарийский послушался.

— Твоя безграничная смелость восхищает и умиляет. Иногда я думаю... Ты в самом деле такая бесстрашная? Или манипулируешь мной?

— Кто ещё кем манипулирует? — Надеюсь, моя улыбка была выдержанной и спокойной. Пользуясь возможностью, отступила. — Это ты постоянно ищешь слабые места и пытаешься на них надавить. Играешь людьми, как куклами.

— В проницательности тебе не откажешь.

Тарийский вдруг засмеялся, повторив мои же слова. Смех рассыпался громкими металлическими нотами по коридорам, просачиваясь через открытую дверь. Растёкся в полуразрушенном замке, как холодный бездушный поток.

— Пожалуй, ты единственная, кто противостоял мне так долго.

— Что-то изменилось?

Я улыбнулась.

— Конечно. Ты, наверное, забыла. Я не прощаю лжи.

Тарийский уверенно распрямил плечи. Сильный и опасный дракон выглядел угрожающе. Но, пожалуй, я начала привыкать. Потому подняла подбородок, не сводя глаз.

— Я не лгала тебе, Дамиан.

— Да что ты! — ухмыльнулся Тарийский. — Как интересно, милая. Как интересно.

Огненный сложил руки на груди, закрываясь от меня. Циничная насмешка расцвела на побитом лице. Стало ясно: чтобы убедить дракона в чистоте намерений, придётся сильно постараться. Я совершенно не хотела умирать из-за его справедливой обиды и злости. Не здесь и не сейчас. Нужно узнать, в чём меня обвиняют. Так легче защищаться. Появится возможность разоружить самолюбивого жестокого колдуна. Я верила, что Огненный не планирует избавляться от меня. Верила, что Дамиан испытывает ко мне не только злость и равнодушие. Если так, он даст шанс оправдаться.

И едва ли не выдохнула с облегчением, когда Огненный заговорил:

— Ты находишься здесь, потому что помогаешь драконам. Тебя всё это время прикрывал Ридерик. Ты втёрлась в доверие, чтобы добраться до кубка Сирисского?

— За всё время нашего знакомства инициативу проявлял ты, Дамиан. Ты — и только ты.

Огненного я не звала и ни на что ему не намекала. Он сам привёз меня в Браншфорд. Сам запер от внешнего мира. Лгала? Нет, лишь умалчивала. И Леми не в счёт. Это моё право — кого признавать, а кого и за знакомых не считать.

Тарийский подошёл ко мне. В тёмных глазах плеснулось понимание моей правоты. Я стояла на месте, едва сдерживая мелкую противную дрожь. Нервы потихоньку сдавали. Ещё и холодно.

— Что с тобой Ева?

— Замёрзла.

— Вот как? — Огненный сделал выпад и схватил меня за шею. Сжал пальцы так, что стало трудно дышать. — Чуть сильнее сожму, и моя птичка согреется. Хочешь, Ева? — Он наклонился. — Ну же. Шепчи.

— А ты хочешь получить такую победу? — Губы дёрнулись в непроизвольной улыбке. — Хочешь?

Тарийский не сводил с меня глаз. Чёрных от ярости, шальных, с дьявольской искрой. Видела — дракон несколько озадачен. Но пальцы разжал, позволяя разговаривать и дышать. Погладил места сжатия, внимательно рассматривая красные пятна.

Ему вновь стало интересно?

— Ты не такой жестокий, каким хочешь казаться, — тихо произнесла я, потирая шею там, где её секунду назад касались горячие мужские пальцы. — Одиночество мучительно, да?

— Ты слишком... — ухмыльнулся Огненный, — слишком хорошо думаешь обо мне.

— Я уверена. И разобралась в своих чувствах.

— Та-а-ак, — Огненный обаятельно улыбнулся. — Да это всё меняет! Ева, как всегда, уверена в себе и даже разобралась в чувствах! Вот радость! Лгала мне, а теперь вдруг разобралась в чувствах?