Огонь сильнее мрака [СИ]

— Вот-вот! Власти, власти и ничего кроме! — воскликнул Иматега. — Для бедных па-лотрашти он был сродни хитрому торговцу опием. Думаете, всё так складно устраивалось, как описано в поэме? Утром, мол, проснулся, сходил в храм, принял зелье — и до вечера гуляй радостный? Нет уж, полагаю, всё было гораздо сложней. Небось, и подношений кровавых требовал всё больше, и неугодных мог наказать, обделить зельем — вертел людьми, как хотелось! Да и остальными богами двигала лишь власть. Всегда. У нас, у смертных тоже бывает жажда править. Да только это жалкая тень той страсти, какая жила в сердцах богов. Оттого-то каждый хотел управлять миром в одиночку, самолично. И война из-за этого случилась. И у нас с вами теперь вся техника — пар, да уголь, да светильный газ. По слухам, в Линсе какой-то двигатель на спирту делают, сверхмощный — но только кто на нем ездить будет, спирт-то дорог! А при богах… Эх… — доктор махнул рукой.

Воцарилось молчание.

— Ну, пора и честь знать, — сказал Джон, поднимаясь. — Благодарим за лекцию, профессор.

— Как что — с вами свяжемся, — сказала Джил и тоже встала. Джону сильно захотелось пихнуть её в бок.

— А знаете, — проговорил Иматега с таким видом, словно придумал что-то хорошее, — я ведь мог бы вам помочь. Ну, там — строить догадки, участвовать в поисках.

Джон содрогнулся. Джил улыбнулась одними губами.

— Уж как-нибудь мы сами, — сказала она. — Не переживайте. Раскроем вашу тайну.

Доктор вычурно простился, ловко поймал руку Джил для поцелуя, крепко стиснул ладонь Джона

наконец наконец теперь все попляшут сыщики какие молодцы след уже взяли а красотка-то какова задница что надо и мозги есть редко бывает эх парню с ней повезло

и захлопнул за ними дверь.

— Ну что, в кабак? — негромко предложила русалка. — Здесь есть, недалеко. Для студентов.

— Как скажешь, — согласился Джон, потирая ноющий висок. Они покинули душные университетские коридоры, прошли по зеленой, стриженой лужайке. Выходить за ворота не стали, Джил повела Репейника куда-то вглубь кампуса. На стенах домов кое-где виднелись надписи.

«Я гонял балду два года, ещё два — и бакалавр».

«Хочу домой!» (ниже, другим почерком — «Я тоже хочу»).

«Лекция — не бордель, можно и пропустить».

«Я люблю Мэри» (ниже, другим почерком — «А я люблю фасоль»).

«Хальдер, сожги ректорат!»

«Ватти, мы тебя ждали два часа, иди в жопу».

«Давайте жить без алкоголя» (ниже, другим почерком — «Скучно!!!»)

«Декан — козел» (ниже, другим почерком — «Сам козел!»)

Джил шла быстро, не оглядываясь, словно хорошо знала дорогу.

— Зачем ты всё ему рассказала? — спросил Джон.

— Во-первых, ничего такого не рассказала, — откликнулась русалка, — а, во-вторых, он нам ещё пригодиться может. Вон сколько знает. Не умный, зато грамотный. Зачем обижать?

— А на кой пообещала имена сказать после расследования?

Джил потормошила волосы пятерней.

— Если мы всё расследуем, — сказала она рассеянно, — то, может статься, уже неважно будет.

— Вот как?

— Угу. Пришли, спускайся.

Джон обнаружил перед собой подвальчик с вывеской: «Четыре Книжки». Вывеска представляла собой выбитое дно от бочки с позеленевшим краником, название было намалевано, разумеется, карминной краской. Ступеньки в подвал стерлись так, что скользко было ногам. В зале вкусно, по-домашнему пахло жареным луком, свет лился цветными лучами через круглые, вровень с землей, витражные окошки. Джон и Джил устроились за столиком в дальнем углу. Подошла маленькая круглобокая официантка, Репейник заказал светлого пива для себя и красного эля для Джил — как она любила. Русалка при этом смотрела в окно, забранное изумрудным стеклом, и пальцами выводила круги на салфетке. Пиво принесли быстро. Джон тут же отхлебнул, прямо вместе с пеной, чтобы отбить вкус докторского чая. Джил пить не спешила, все так же глядела в сторону.

— Ну, — сказал Репейник, вытирая губы рукавом, — и кто начнет?

Джил покосилась.

— Кавалеры дамам фору дают, — заметила она. — А я тебе вообще жизнь спасла намедни.

— Ладно, — досадливо сказал Джон. — В общем, есть один меценат…

И он поведал девушке всё, что с ним произошло — про приглашение в дом Фернакля, про его странную лабораторию и не менее странных учёных, про слежку за Олмондом и про то, как Джон доверчиво попался на дурацкий трюк, про золотой амулет и даже про декана Гаульсона. Лишь о странном видении — серый песок, холод и тьма — он не стал говорить, да почему-то умолчал о найденной в квартире Олмонда мёртвой девушке. Лицо Джил оставалось бесстрастным, она ни разу не перебила Джона. Когда тот закончил и, сломав пару спичек, закурил, Джил сказала:

— Все ясно. Ты ничего не знаешь.