Огонь сильнее мрака [СИ]

— Я не знаю? — возмутился Репейник. — Ну-ну. Ещё послушаю, что сама расскажешь.

— Сверни мне тоже, — попросила Джил. Сыщик повиновался, чиркнул спичкой, поднес огонь девушке. Та затянулась, длинно выдохнула и, рассматривая кончик самокрутки, заметила:

— А табачок-то прежний.

— Ещё старые остатки, — пояснил Джон. Джил покачала головой и снова затянулась, после чего, не торопясь, заговорила:

— Я, как только тебя встретила, поняла. Что тоже её ищешь. Лабораторию. Хотела сразу просить — брось дело. Но вот что подумала. Если не согласишься, дурой буду выглядеть. А ты бы точно не согласился. Потому и промолчала тогда. Три дня назад. Но, видно, судьба такая. Придется всё-таки тебя попросить.

— Интересно, — ухмыльнулся Репейник. — А с чего это я должен оставить дело?

— Ну… — Джил рассеянно сбросила пепел в фарфоровую пепельницу. — Вообще, я бы хотела, чтобы ты не бросал, а наоборот. Мне помогал. В расследовании. Но на это ты уж точно не пойдешь…

— По всей вероятности, — вставил, не скрывая иронии, Джон.

— …Поэтому, — не обращая внимания, продолжала девушка, — раз уж я все равно дурой выставилась, то давай так. Сейчас расскажу всё, что знаю. Это быстро, пяти минут хватит. Потом — делай, что хочешь. Помогай, не помогай, расследуй, не расследуй — дело твоё. Пять минут.

— Да хоть целый час, — пожал плечами Репейник. — Пиво здесь свежее.

Джил мотнула головой:

— Ладно. Книжку ты читал. Про зелье помнишь?

— Вал… — Джон замешкался, вспоминая, — валлитинар. Да. Я так понял, Фернакль собирался выяснить, как валлитинар готовится…

— Ни хрена, — отрезала Джил. — Он всю жизнь это знал.

Джон нахмурился.

— То есть?

— Лабораторию держали настоящие Па. Те, кто выжил. Не все погибли, когда остров затонул.

— Материк, — поправил Джон машинально.

— Да. Материк. Они спаслись. Корабль, наверное, построили. И приплыли к нам. А Фернакль твой — он у них за старшего был. Тут они и жили, в Энландрии. Долго, тыщу лет, или сколько там. Потом не поделили чего-то. Собрались и сбежали. И лабораторию прихватили. А Фернакль на бобах остался. Без приборов, без зелья. Всё.

Джон молчал, задумчиво постукивая ногтём по кружке.

— И я вот сейчас подумала, — добавила Джил, — странно, что они его не убили. Раз между ними раздор пошел. Но тому, наверное, свои причины. Отношения, все дела. Да и несладко ему, поди, без валинара-то этого. Может, еще хуже смерти, когда за всю жизнь к счастью привык, а тут — хлоп, живи, как все.

«Привыкание, — подумал Джон. — Прямо мои мысли. До сих пор мысли сходятся…» Он потряс головой и сказал — может, излишне резко:

— Версия смелая, но нелепая. Это же легенды. Сказки. То, что у одного из них нашёлся амулет — так просто из музея экспонат выкрали, или даже Хонна купил, денег-то много у него. А…

— Это не версия, — перебила Джил. — Я сначала тоже не поверила, но это не версия. Это — правда.

Она затянулась. Табак еле слышно затрещал. Джон спохватился и увидел, что его самокрутка погасла. Сам виноват, тянуть надо было. Он снова чиркнул спичкой и, пыхая ртом, спросил:

— А… откуда… пф… такая уверенность?

— Мой заказчик рассказал, — просто ответила русалка.

— Твой заказчик, — повторил Джон. — Ну хватит, Джил. У нас с тобой один и тот же клиент: меценат Фернакль.

— Нет, — сказала Джил. — Видела я твоего Фернакля. Специально ездила, надо же было взглянуть. На потерпевшего. Старый, высокий, седой. Не видит ничего, слепой, как крот. Мой — молодой, черноволосый. Приземистый такой коротышка. Ниже меня на голову. Лицо без особых примет. Зовет себя — аптекарь.

— Аптекарь? — недоверчиво переспросил Джон.

— Аптекарь, ага, — согласилась девушка. — Так и сказал. Только он такой же аптекарь, как я сама.

— А ему-то откуда известно?

Джил пожала плечами.

— Не знаю, — сказала она. — Говорит, давно интересуется этими… Па. Да только не так уж много ему известно. Иматега куда больше знает.

Джон крякнул и выпил пива.

— Ладно, — сказал он. — Проехали. А зачем понадобилась моя помощь? Ты ведь успела разузнать больше, чем я. Могла бы промолчать и сама копать дальше.

Джил затушила самокрутку.

— Сложно очень, Джонни, — сказала она. — Тяжко за ними идти. И опасно.

Она смотрела на Репейника. Солнце светило через стекло в окошке, и от этого глаза русалки наливались блеском. А на дне зрачков — если знаешь, куда смотреть — притаился кошачий зеркальный огонь.

— Ты одного только вёл — и то едва к богам не отправился, — сказала Джил. — А я четверых выследила. До съёмных квартир, как ты. И у каждого амулет нашёлся. Скажешь — тоже в музеях спёрли? Или на рынке купили? Вещицы-то чистого золота. И не вчера их отлили, ты сам видел. Древние это хреновины, Джон. Как и хозяева ихние.

Джон кивнул. Ему стало не по себе.

— Скажи, — произнес он нехотя, — а там, где ты была, в тех квартирах — ты ничего не нашла…

— Нашла, — покивала Джил. — У одного — руки в шкафу. Кисти, отрезанные, левые все. Воняли — страсть. У другого кожи шмат, с татуировкой. Кожа в спирту была, не воняла. У третьего — тоже руки, но правые. Четвертый девчонку в сортире мёртвую держал, целиком.

— Олмонд, — поморщился Джон.