Огонь сильнее мрака [СИ]

Парцелы, как всегда, появились из ниоткуда. Секунду назад их не было — и вот они кружат вокруг чёрным вихрем, заволакивая весь мир, словно стеной. Джил вздрогнула, прижалась к Джону, спрятала лицо у него на груди, как когда-то на разрушенном складе, когда телепорт уносил их из-под огня боевых жезлов. Джон закрыл глаза, сосчитал для верности до десяти, а, когда открыл, вокруг было темно. По-настоящему темно. Ни луны. Ни океана с серебряной дорожкой. Только далёкие ледяные звёзды на высоком угольном небе, мерцавшие, когда их, пролетая над головой, застили парцелы.

Джил подняла голову.

— Это что? — спросила она, озираясь. — Опять перенеслись? Куда?

Джон запоздало сообразил.

— Это Разрыв, — сказал он немного виновато. — Ты его никогда не видела ночью. Ночью — вот так.

Джил запахнула рубашку, обхватила себя руками.

— Холодно, — посетовала она.

— Это ненадолго, — сказал Джон. — Потерпи немного.

Он глянул под ноги: нет ли поблизости песчаного винограда. По счастью, они стояли на чистом месте, только далеко, в сотне ре, виднелся чёрный скукоженный куст. Джон отступил на пару шагов, в смятении потёр светящиеся ладони.

— Не знаю, как это делается, — сказал он. — Но, думаю, должен знать.

— Чего делается-то?

Джон глубоко вздохнул. Парцелы взметнулись над ним, как чёрное облако.

— Здесь меня обратил Хонна, — объяснил он. — Сделал что-то такое, что я стал богом. Не уверен, что получится, но я бы хотел… Словом, сделать то же самое.

Джил выдохнула. Струйка пара рассеялась в ледяном воздухе.

— С мной? — тихо спросила она.

Джон кивнул, не сводя с неё глаз.

— Думаешь, выйдет? — её голос терялся в пустыне, словно песок впитывал звуки, как воду.

Джон покачал головой.

— Не уверен. Но, если не выйдет, буду пытаться снова и снова. Иначе мы с тобой…

Он не закончил. Джил смотрела на него в темноте. Здесь, в Разрыве, её зрачки сияли, как у кошки — такого он раньше никогда не видел. Потом она кивнула:

— Давай.

Джон отступил на шаг. Парцелы роились в воздухе.

— Может быть опасно, — начал он, но Джил перебила:

— Раньше надо было думать. Давай. Я на всё согласная. Лишь бы с тобой.

Джон помедлил, ощущая, как тёмное облако собирается над головой, кружась, как огромный смерч.

— Просто скажи, когда что-то почувствуешь, — попросил он.

Чёрная, скупо блестящая воронка ударила Джил в грудь, прошила навылет. От неожиданности девушка покачнулась, но устояла. С удивлением посмотрела на Джона. Тот нахмурился. Парцелы рекой струились между ними. Антрацитовая чернота засветилась солнечным светом; свет перетекал от Репейника к Джил, освещал её лицо, полыхал огненным потоком. Вся воля Джона сейчас превратилась в этот поток. Свет был его стремлением, его существом.

— Ничего? — спросил Джон спустя минуту. Говорить было нелегко: звук растворялся в заполненной сиянием пустоте.

Джил помотала головой.

— Давит! — с трудом выговорила она. — Стоять тяжело! Ещё долго?

Джон заскрипел зубами. Неужели ошибся? Он лихорадочно, сумбурно вспоминал: серый рассвет, бриз, умирающий бог на песке. Звук со всех сторон, прекрасные величавые узоры, вселенная, как один огромный вздох. Последние слова Хонны, его смех, его…

— Джон! — крикнула Джил — Хватит! Не могу больше, тяжко! Верни нас, верни обратно! В другой раз попробуем!

И тут ему вспомнился Найвел. Ярко, всего на миг — оборванный, полуживой, в мире своей мечты, который оказался занят другим человеком. Вспомнилось, как Джон стоял перед ним, протягивая шкатулку, требуя вернуть их с двойником назад в реальность. И шкатулка — старая, потёртая, запятнанная кровью.

Всё той же кровью, которая так мало значила для людей и так много значила для богов.

Парцелы ярко полыхали, освещая пустыню на двадцать шагов вокруг. Джил стояла, оскалившись, скрестив запястья, зарывшись ступнями по щиколотку в песок. Она кренилась вперёд, напирая на огненный столб, не давая ему опрокинуть себя. Джон достал нож, протянул руку в поток парцел, ощутил их сумасшедшее течение, омывавшее пальцы. С размаху, не целясь, полоснул лезвием по ладони.

Руку обожгло, будто нож был раскалённым. Белое сияние вырвалось из-под кожи, смешалось с огненным вихрем, понеслось к Джил. Та словно вся вспыхнула, превратившись в жаркое солнце. Из недр слепящего шара донёсся крик, и в пустыне стало светло, как днём. Песок взметнулся в воздух, засверкал мириадами крошечных взрывов. Джон утонул в этом белом сиянии, но, утопая, сделал шаг вперёд, и другой, снова и снова. Нашёл Джил, неподвижно застывшую, объятую пламенем. Он обхватил её руками. Пожелал вернуться, потому что не знал, что мог сделать ещё. Что вообще мог сделать после того, что случилось.

И они вернулись.

На берегу почти рассвело: пока они были в Разрыве, ночь закончилась. Костёр догорел, угли больше не светились. Но светилось тело Джил: лицо, руки, грудь в распахнутой рубашке. Чистым белым светом, таким же, какой исходил от Джона. Репейник уложил её на расстеленный плащ, сжал ладонь, легонько встряхнул. Она заморгала и уставилась на него, дыша тяжело, как после бега.

— Ну ты даёшь, — сказала она хрипло. — Получилось хоть?