Огонь сильнее мрака [СИ]

— Не знаю, — признался он. — Не уверен. Хотя есть один способ узнать.

Джил оперлась на руки, подтянулась и села.

— Что за способ-то?

Джон подобрал нож, выпавший из его ладони, когда они вернулись на остров. На клинке запеклась кровь, тёмная в синем утреннем сумраке. Джил взяла нож и посмотрела на Джона.

— Давай, — сказал он. — Неглубоко.

Пальцы русалки чуть подрагивали, но она перехватила нож остриём вниз, прижала его к коже и медленно, с нажимом провела по предплечью, по нежной внутренней стороне. Замерла, глядя, как из разреза сочится густая, искрящаяся, отливающая жемчугом влага.

Белая, как молоко.

— Есть, — тупо сказал Джон.

Джил подняла на него взгляд. Открыла и закрыла рот. Встала, постояла, держась за голову. Отошла на подгибающихся ногах к морю, наклонилась и плеснула водой в лицо. Выпрямилась, глядя вдаль, глубоко дыша — так, что ходили ходуном плечи.

Джон не торопясь приблизился и встал рядом.

— То есть я теперь богиня, значит, — сказала она неровным голосом.

— Выходит, так, — кивнул он.

Она перевела дух, прижала ладонь ко лбу.

— Ну, Джил, — пробормотала она. — Ну, дура деревенская.

Джон помедлил, затем осторожно коснулся её плеча. Она, словно не замечая, шагнула вперёд, из-под его руки, в море — как была, одетая. Зашла по бёдра в спокойную рассветную воду, ещё не потревоженную бризом. Развернулась к Джону лицом. И вдруг, что было сил зачерпнув воду руками, швырнула ему в лицо полные пригоршни брызг. Джон шатнулся назад, ошалело моргая, а она добавила — да так, что он весь стал мокрый, с головы до ног — а потом захохотала.

Он прыгнул в воду, подняв гулкий, неуклюжий фонтан, и они стали плескать друг на друга, взбаламучивая пену, фыркая, отплёвываясь и смеясь. В конце концов Джон налетел на Джил, сгрёб в объятия, а она обняла его за шею — как всегда, очень крепко — и поцеловала. И всё стало, как прежде.

Только лучше.

Одежду они развесили на ветках: поднявшееся солнце жарило так, что другого выхода не было, кроме как остаться в исподнем. Джил сплавала за новой рыбой (попалась такая же, когтистая и пятиглазая), Джон сходил в заросли за красными орехами. Поели в тени широколистной пальмы. Спина и плечи всё-таки успели обгореть и саднили. Джил зарыла в песок рыбий хребет и стрельнула у Джона самокрутку.

— Четыре штуки осталось, — предупредил тот.

— Плевать, — беспечно отозвалась Джил. — Местного табачку насушим.

Джон хмыкнул, но тоже закурил.

— Как ты понял, что надо делать? — спросила Джил немного погодя. — Ты сразу знал?

Джон качнул головой.

— Не сразу. Сначала подумал: если Хонна смог, то, может, и я смогу? А потом, уже там, в Разрыве, когда ничего не получалось, то вспомнил, как мы шкатулку для Мэллори запустили. Кровью, помнишь, полить надо было?

Она ухмыльнулась:

— Такое забудешь.

— И Хонна, когда… В общем, он тоже весь в крови был. Вот я и подумал, что не вредно попробовать.

Джил фыркнула:

— Что-то у тебя ни одно дело без крови не обходится.

— Это уж точно, — буркнул он.

Солнце не спеша поднималось в зенит, но день не принёс духоты: с моря веяло прохладой. Из воды порой выпрыгивали рыбки, трепетали зеркальными боками и, плеснув, уходили обратно под воду. Джон обматывал вокруг ладони бахромчатую полоску ткани, оторванную от рубашки: порез был тонким и успел закрыться, но песок — неважная замена карболке.

— Так чего ж, — негромко спросила Джил, — я тоже могу приборы заряжать? Что ещё?

Джон пожал плечами:

— Заряжать — точно сможешь. Все боги управляли энергией, это вроде как их главное умение. А что сверх того… Тут уж, видно, каждому своё. Хальдер огненный смерч крутила, Ведлет управлял погодой, Лакурата, кажется, была мастером по части целительства.

— Хонна умел делать эликсир, — подхватила русалка.

— Подлянки он умел делать, — огрызнулся Джон. — Взял и превратил нормального человека… вот в это. Не спросив.

— Сам-то, — откликнулась Джил. — Разбудил посреди ночи, потащил куда-то. Хорошо хоть, предупредил.

Джон усмехнулся:

— Да уж, виновен.

— Оправдан, — бросила она, осторожно укладываясь на обожжённую спину. — Ух, падла, горит-то как. Надо бы хижину смастерить, а то в головешки превратимся.

Репейник закончил бинтовать ладонь и, помогая зубами, повязал неуклюжий узел на запястье. Поёживаясь от прикосновений к задубевшей ткани, натянул рубашку. Да, им бы теперь не помешало какое-нибудь укрытие: палило немилосердно. Может, здесь и правда есть что-то вроде пещеры? Он влез в штаны и надел, не зашнуровывая, ботинки.

— Пойду гляну, чего там в лесу, — сообщил он, поднимаясь. — Будет тебе хижина, а то и что получше.

— Валяй, — отозвалась Джил.