Огонь в его глазах

- Не знаю. Теоретически он мог дойти до седьмого и не зарегистрироваться – там нет поста охраны, знаешь ли. Если он раз попал туда, когда никого не было, и больше не ходил…, - Яльсикар потряс головой, он и сам понимал, как странно звучат его слова, и насколько нелепым выглядит предположение.

- Если мне будет дозволено сказать.., - со вздохом вклинился Лей, с тревогой наблюдая за начальником, который все быстрее ходил по кабинету.

Яльсикар остановился, выругался и прожег его взглядом:

- Лей, не ерничай. Не сейчас. И говори, давай, без вступлений, - поторопил он.

- Ты злишься на него. Ты необъективен. Позволь, я сам займусь этой версией. А ты лучше поищи еще источник – он может и найтись, - заметил Лей, сам не веря, что обнаглел настолько, что дает указания Бьякке, при этом впервые осмелившись называть его на «ты».

Но Яльсикар, вздохнув, допустил и это.

- Ты прав, - кивнул он. – Занимайся версией Каля. Я проверю повелителей.

- Э, нет. С повелителями ты еще более заинтересованное лицо. Оставь это мне.

- А ты не охамел вконец, Ситте?

- Нет. Или да. Какая разница. Все равно я повелителей проверю сам. Как любит поговаривать один мой знакомый глава СБ, дело прежде всего.

Первый мир, Касиан, частные апартаменты.

Он залетел к Кае на десять минут, просто проверить, как она – но, увидев выражение лица подопечной, сразу понял, что задержится.

- Ты читал про пожары? – спросила девушка, едва поздоровавшись. Ее голос слегка дрожал, лицо выглядело бледнее обычного.

- Читал, малыш. Не переживай так, ведь пока еще неясно, что происходит, - мягко сказал Касиан, обнимая Каю, когда она подошла и уткнулась носом куда-то в третью пуговицу его рубашки. Она любила объятия, словно ей было пять, а не двенадцать, и Касиан часто держал ее в кольце своих рук, чтобы успокоить. Когда они познакомились, он даже не подозревал, насколько она хрупкая и беззащитная, насколько израненная и травмированная.

Только теперь, полгода спустя, она понемногу открывалась ему. И Касиан постепенно начинал понимать, что случившееся с ней в мирах, то, что ей пришлось пройти через домогательства первого опекуна, было далеко не самым страшным в ее жизни. Что-то более неприятное, тяжелое, происходило в реальности – там, откуда ей удалось сбежать в миры, и, что самое ужасное – это продолжало с ней происходить примерно раз в двадцать дней.

Ни он, ни кто-либо другой из миров не мог помочь ей с этим – каждый обитатель миров просыпался в восьмой мир каждый реальный день, примерно три раза за два месяца. Он мог бы попытаться ей помочь, если бы знал, кто она, где живет и что с ней происходит. Но на его осторожные вопросы Кая никогда не отвечала – стоило только ему заикнуться про реальность, как она закрывалась и только мотала головой. Одно Касиан знал точно: возвращение из миров в реальность навсегда было для нее худшим кошмаром.

И поэтому газетный материал о предполагаемом конце света ввел ее в стресс. Касиан прикрыл глаза, вспомнив пожар во втором.

Ничего страшнее он на самом деле раньше не видел – огонь взялся ниоткуда и распространялся с огромной скоростью, взбегал вверх по огромным деревьям, несся ручейками по сухой траве. С того момента, когда он и его офицеры заметили пламя, до появления Ксеара прошли считанные минуты, но им всем показалось, что это была вечность.

Айи ничего не объяснил. Быстро затушив пламя и восстановив вид деревьев, он, как ни в чем не бывало, обернулся к ним и велел ни с кем не говорить об этом, кроме Яльсикара. А потом уже появился и сам глава СБ – напряженный и сосредоточенный, и допрашивал их битый час, хотя они ничего толком не могли рассказать.

- Мне было так страшно, пока ты не пришел, - тихо сказал Кая. Касиан погладил ее по волосам и присел на корточки, заглядывая в глаза. За счет полуметровой разницы в возрасте она выглядела рядом почти ребенком, которым на самом деле и являлась. Но у нее было тело взрослой женщины, и иногда Касиан испытывал странный диссонанс, глядя на нее. Лишь заглядывая в ее глаза, он ясно видел, что Кая еще не выросла. Однако, другие люди не замечали этого, как он сам бы не заметил, если бы не знал.

В кафе и парках, во втором и на ее работе, она каждый день общалась с десятками взрослых мужчин, и порой Касиану хотелось броситься на них, когда он замечал их флиртующие взгляды. Но он не мог ничего сделать – лишь следить, чтобы ее никто не обижал. А это было чертовски трудно издалека. И он не мог даже взять ее на работу к себе во второй, где теперь кругом были совокупляющиеся белки, волки и зайцы. И Кая продолжала работать официанткой в кафе.

Тем не менее, Касиан очень серьезно подходил к своим обязанностям опекуна, и постоянно писал ей сообщения, обедал с ней каждые четыре-пять часов, прилетал домой, и они разговаривали, иногда часами. Половину своего свободного время он теперь посвящал ей – водил на рыбалку, на соревнования, в театр, в парки. Он никогда не был отцом, и только теперь понял, что отцовство – это постоянный страх, что с ней что-то случится. Поэтому забота о ребенке была одновременно и приятной, и невыносимой.