Огонь в его глазах

Он достал коммуникатор и набрал номер Джары.

- Он у тебя в коротких вызовах теперь? – поднял бровь Яльсикар, пока Лей ждал ответа. И тот впервые ощутил что-то вроде возмущения спокойствием собеседника.

- Мы вообще-то тут с ума сходили от беспокойства, - процедил он. Джара не ответила, и Лей пожал плечами:

- Она не в Первом. Я напишу сообщение…

- Не надо. Потом еще раз позвоним, - Яльсикар поменял положение в кресле и спросил, не глядя на Лея:

- Злишься на меня?

- Я? – удивился Лей, но тут же осекся, замолчал. Все эти дни он не задавался таким вопросом – единственное, что его волновало, о чем он молился про себя, это чтобы с Яльсикаром ничего не случилось. От момента, когда Бьякка пришел за ним к нему домой в саратовскую обычную квартиру, словно прошла целая вечность. Если Лей что-то и чувствовал все эти дни – то лишь одно: ближе человека у нет, и он не был готов его потерять. Даже о конце света он думал реже и с меньшим беспокойством, чем о возможной смерти Яльсикара. Те минуты, что он безуспешно пытался разбудить его в гостинице, стали одним из худших мгновений в его жизни. Он оставался спокойным для Джары, когда она плакала перед ним от такого же страха – потерять Яльсикара, хотя чувствовал то же самое и сам хотел в тот момент плакать вместе с ней. Но рассказывать Бьякке все это он не был готов. Поэтому лишь потер лицо рукой и устало покачал головой:

- Нет. На тебя сейчас и так весь мир злится. Я, пожалуй, не буду.

Яльсикар поднял глаза, и они светились каким-то необычным светом:

- Я этого не забуду, Лей.

Ситте молча кивнул, достал из ящика сигареты. Достав одну, он бросил пачку в руки Яльсикару:

- Ну, если что - я напомню, не волнуйся, - парировал он, прикуривая. – Ты ведь не бросил своих планов по изготовлению такого ма-аленького нового мирочка?

- Нет, конечно, - широко улыбнулся Яльсикар. – Подкинь тогда уж зажигалку.

Аквинсар. Восьмой. Санкт-Петербург.

Рывком пересадив себя в кресло, он подкатил к окну, чтобы широко раскрыть его. В комнате было очень душно – за ночь потеплело, и он проснулся от того, что под одеялом слишком жарко. Настенные часы показывали семь утра. Как и большинство обитателей миров, Аквинсар жил по строгому расписанию и спал по двенадцать часов в сутки, с девяти до девяти – максимальный допустимое время пребывания в мирах в сутки, потом «выбрасывало» все равно, сон переходил в обыкновенный. Но сегодня он не стал засыпать заново – в мирах его не ждало ничего интересного, кроме сидения в чертовой службе безопасности. Он решил, что поспит вместо этого днем.

Разговор с Ксеаром и остальными повелителями сложился нелегкий. Еле держась на ногах, он автоматически крепко обнял Зарайю, но почти сразу, опомнившись, она пронзила его взглядом, полным бешенства, и даже ударила ладонями в грудь:

- Как ты мог!

Сил оправдываться почти не было, но пришлось. Рухнув в кресло в кабинете Айи, Аквинсар коротко изложил всю историю их скитаний, стараясь не встречаться взглядом ни с одной из разъяренных женщин, которые, казалось, все больше наполнялись гневом с каждой секундой – по мере того, как проходило их облегчение. Яльсикар сидел рядом, такой же вымотанный, как и он, и временами казалось, что он начинает мерцать и вот-вот исчезнет, потеряет сознание.

По мере того, как он говорил, каменное лицо Айи почти не менялось, но к концу взгляд немного просветлел, а известие об их встрече с Греем заставило перемениться в лице всех присутствовавших. И тут Аквинсар бросил короткий взгляд на свою невесту: лицо Зарайи отразило лишь крайнюю степень удивления, а затем растерянность – те же эмоции испытывали и остальные. Лишь у Альбумены чуть сильнее побледнело лицо.

И все же словесной взбучки избежать не удалось: никто из присутствовавших не счел их посещение мира мертвых достаточным оправданием. Аквинсару и самому так уже не казалось, когда Ксеар сухо сообщил об удалении пятисот граждан. Он до последней секунды надеялся, что они успели вернуться до возникновения серьезных последствий, но оказалось, что это не так. И еще выяснилось, что их отсутствие продлилось дольше, чем показалось им самим.

Краем глаза заметив, как наклонил голову брат, Аквинсар понял, что не один испытывает жгучий стыд. Тяжело было осознать, что их прогулка, поначалу невинная, вылилась в беспрецедентное потрясение, затронувшие каждого жителя Семи миров. И, конечно, повелителей. Постепенно осознавая, какой стресс пережили девушки, Аквинсар все более виновато смотрел на невесту и остальных.

- Простите, - тихо сказал он, когда Ксеар закончил говорить о том, что думает об их поступке. Он заметил, что речь Айи была хоть и эмоциональной, но не слишком жесткой, и почти сразу понял, что это не все. Тем не менее, его извинения шли от сердца. Так же искренне извинился и Яльсикар, который взял всю вину на себя. Но тут Альбумена покачала головой: