Огонь в океане

— А сейчас пойдем обедать. Видишь, мать машет рукой?

Только мы собрались идти домой, как из леса вышли три вооруженных винтовками и револьверами человека.

— Симарэ![6] — окликнул отца молодой сван, перетянутый набитой патронами пулеметной лентой. — Дай воды!

Я побежал к дому за водой. Один из вооруженных людей стал пить. Винтовку он снял с плеча и поставил у изгороди. Я с интересом рассматривал ее. Мне никогда не приходилось видеть такого оружия. Как я позже узнал, это была английская десятизарядная винтовка.

Оказалось, что эти люди идут с перевала. Человек, которому мы дали напиться, стоя у изгороди, долго разглагольствовал о том, что скоро в Ажаре, Дали и на всем Кавказе не останется большевиков.

— Никто теперь не заставит нас жениться на своих сестрах и ложиться спать всем селом под общим одеялом, — шныряя глазами по сторонам, говорил он.

Отец слушал молча, глаза его были холодны. 

Затем он очень нелюбезно простился с вооруженными людьми, сказав, что у него срочные дела, и ушел.

Сторонники свергнутых князей и бандиты, поддерживаемые иностранными агентами, копили силы для борьбы с народной властью и одновременно вели среди населения подрывную работу, распуская всякого рода слухи и провокации. Бандиты усилили террор и грабежи. Они нападали на жителей, врывались в дома, грабили. В горах, при почти полном бездорожье, бороться с ними было трудно.

Одна из таких банд и проходила мимо нашего дома.

В тот же день, после обеда, пришел Теупанэ и взволнованно сообщил, что власть опять в руках царя,

Отец, разумеется, не поверил словам старика: новости Теупанэ почти всегда оказывались вздорными.

— Царя давно уже нет на свете, — попробовал успокоить его отец.

— Есть, Коция! Ты же сам говорил, что царю нельзя верить. Наверное, он соврал, что умер, просто распустил такие слухи, а сам спрятался в тихом месте, — привычным жестом вытирая с глаз слезы, твердил Теупанэ. — Да, да, Коция, завтра-послезавтра придут отбирать скот, кукурузу, имущество. Князья не могут без этого, — горестно качал головой старик.

Успокоить его отцу так и не удалось. Старик ушел от нас, бормоча что-то мрачное и чаще обычного вытирая свои больные глаза.

— Сегодня будем работать дома, Яро, — сказал на следующий день отец, — в поле не пойдем. Надо вырыть под домом яму. Вот здесь.

— Зачем? — удивился я, рассматривая очерченное лопатой место на полу возле очага.

— Времена изменились, надо кукурузу спрятать. Придут люди князя — отнимут, — ответил отец и начал копать лопатой слежавшуюся твердую землю. — Возьми корзину, поможешь выносить землю.

Два дня мы почти без перерыва рыли яму. В нее можно было положить не только весь наш запас  кукурузы, но и спрятаться в случае надобности самим. вверху яму накрыли досками, засыпали землей и прожили несколько мешков с кукурузой. Все это было делано с большим искусством.

Успокоил нас и наших соседей приветливый и веселый красноармеец-грузин. Пришел он почему-то не по тропинке через калитку, а перелез через забор и с карабином в руке зашагал по кукурузнику.

Пропотевшая, выгоревшая гимнастерка не очень складно сидела на нем, и вообще он мало походил на военного человека. Если бы не красная звездочка на фуражке и не карабин, никак бы не догадаться, что это красноармеец.

Отец пригласил гостя в дом. Красноармеец сел к очагу. Мать подала ему свежий чурек, лобио по-грузински и сыр. Гость с большим удовольствием все съел. Ни я, ни мать не поняли, о чем они говорили с отцом, но по тому, как они расстались, можно было сделать вывод, что они очень понравились друг другу.

После его ухода отец рассказал, что Советская Россия в помощь труженикам-горцам прислала отряд под командованием Максима, этот отряд поможет населению обезоружить банды и наладить спокойную жизнь, что большевики не дадут в обиду бедных людей и что в самое короткое время с бандитами будет покончено. Кроме всего этого, красноармеец-грузин позвал отца на сход, который созывался в Ажаре.

Ранним утром отец ушел. В доме наступило томительное ожидание. Работа не клеилась. Мать начинала какое-нибудь дело, но не могла докончить его, бросала, начинала другое, но и оно не шло. Потом она решила идти на поле и копать землю под кукурузу, но, покопав немного, сказала мне, что лучше заняться очисткой семян.

Вернулся отец вечером следующего дня. Грудь его была украшена двумя пулеметными лентами, крест-накрест перетягивавшими плечи. За плечами висел карабин.

— Меня выбрали председателем сельского Совета, — сообщил отец малопонятные для вас новости и  стал снимать с себя оружие. — Мне же поручили отряд из тридцати человек для борьбы с бандитами. Теперь дел будет много...

Для матери стало ясным лишь то, что отец будет подвергаться опасностям. Это не могло не вызвать целую бурю упреков и слез. Да и не без основания опасалась она. В условиях Сванетии борьба с бандитизмом была делом нелегким. Не только бандиты будут врагами моего отца, но и их многочисленные родственники станут нашими кровными врагами.

Отцу надоело хныканье матери, и он прикрикнул на нее: