Огонь в океане

Мой друг Володя Дбар и решительная Тамара Пилия, как нарочно, оказались больными, а остальные дети снова струсили перед первыми силачами и подтвердили мою виновность.

— Учишься хуже всех, а дерешься... — укоризненно сказала Дагмара Даниловна. Она не договорила «больше всех», но мне и без того было понятно, что она хочет сказать.

Я знал, что драка в интернате считается большим преступлением.

«Выгонят», — решил я и подумал о том, что скажет отец, когда узнает, что его Яро с позором выгнали из школы. Стыд охватил меня. «Нет, не вернусь домой. Ни за что!» Я вспомнил о плане, который выносил, когда замыслил побить Джиха.

«А что, если убежать из интерната? И уехать куда-нибудь на пароходе?»

Не помню, как прошел урок. На перемене я побежал к Коле Кемуларии и все ему рассказал. Коля задумался. После долгой паузы он решительно сказал:

— Ты сделал плохо, очень плохо, но ничего, не бойся. Джиха и Гегию уже все знают.

Это не успокоило меня. Чем больше я думал о происшедшем, тем больше расстраивался и ругал себя за несдержанность. Меня все винили, хотя и относились ко мне снисходительно и сочувственно. Это обстоятельство меня еще больше огорчало.

Когда ребята строились на обед, я забрался  в какой-то темный закоулок и выждал, пока не замерли на лестнице дружные шаги ребят.

Никогда еще я не чувствовал себя таким одиноким и несчастным. Меня никто не видел, и я сразу же забыл о том, что еще недавно считал себя взрослым мужчиной, и залился слезами.

Таким и обнаружил меня Архип Лабахуа. Он, видимо, повсюду искал меня.

— Что же ты обедать не пошел? — спросил он, делая вид, что не замечает моих слез.

— Н-не х-очу я ник-какого обеда, — сквозь слезы пробормотал я и снова безудержно зарыдал.

— А мы думали, что ты настоящий герой, — ласково обнял меня Архип. От второклассников он уже знал о драке. — Эх, ты, один избил двух здоровенных дармоедов, а сам плачешь, как девчонка. Нечего хныкать. Пойдем обедать.

Я долго отказывался, но Архип настаивал на своем. У старшеклассников был свой уголок в столовой, и я был несказанно горд, что пью чай вместе с ними. И за чаем, ободренный товарищами, я доверчиво рассказал не только о сегодняшней драке, но и о том, что предшествовало ей в течение этих нескольких мучительных для меня недель.

— Мы обсудим этот вопрос, — выслушав меня, сказал Архип. — Верно, товарищи?

— Надо написать родителям этих безобразников, — предложил Ипполит.

— Обещай нам, — продолжал Архип, — что ты никогда не будешь ни с кем драться. А если тебя кто и обидит, то скажи кому-нибудь из нас. Мы всегда сумеем за тебя заступиться. Обещаешь?

Я кивнул головой.

— Верю, — сказал Архип. — Сваны всегда держат слово.

На следующий день меня вызвали к директору. У дверей кабинета мне встретился Архип.

— Расскажи Николаю Николаевичу всю правду. Скажи и в чем ты не прав. Скажешь? — испытующе спросил он.

— Скажу, — не сразу согласился я. 

Архип прошел в кабинет. Через несколько минут дверь приоткрылась.

Я нерешительно вошел и настолько растерялся, что даже не поздоровался. Несмотря на смущение, я сразу же заметил, что у стены, не зная, куда девать руки, стоит Джих.

— Ну-с, милостивые государи, вы что же решили, что у нас здесь ринг? И так далее? И тому подобное? — сурово нахмурив брови, начал директор.

«А что такое ринг?» — чуть не спросил я, но вовремя остановился.

— Или цирк? Или кабак? Или... — продолжал Николай Николаевич.

Все эти слова были мне непонятны — ни цирка, ни кабака я не видел ни разу в жизни.

— Допустим... Именно допустим, — продолжал директор, — что вы поспорили. Но почему надо разбивать носы в кровь? Или ставить такие вот синяки? — указал он на огромный с желтой каймой синяк под моим правым глазом.

Заработал я его в общей потасовке, хотя и не помнил от кого.

Джих молчал и только расстроенно шмыгал носом. Я тоже молчал.

Но Николай Николаевич и не думал шутить. Ни моих объяснений, ни Джиха он не стал слушать.

— Ступайте в класс. Урок начался, — сердито сказал он в заключение.

«Выгонят», — размышлял я, вместе с Джихом спускаясь по лестнице и стараясь не глядеть на своего врага.

Страхи мои оказались напрасными. Должно быть, помогло заступничество Архипа: я отделался только выговором.

В тот же день состоялось классное собрание. На нем присутствовали Архип Лабахуа и Ипполит Погава. Собрание открыла Ольга Шмафовна. Она коротко охарактеризовала не только наш класс в целом, но и каждого ученика в отдельности.

— Он еще не обтесался, — сказала классная воспитательница, дойдя до моей фамилия, — в нем  еще много дикого, прошлого, ненужного. Впрочем, как и в каждом из нас. Ему надо помогать. А такие разболтанные ученики, как Джих и Гегия, травят его. Не помогают, а травят, мешают учиться.

Тут Ольга Шмафовна обрушилась на моих врагов. Наглые, самодовольные улыбки на их лицах сменились угрюмым выражением.

После собрания обстановка в классе изменилась. Джиха перевели в параллельный класс. Вместо Гегии выбрали нового старосту. Я избавился от своих врагов.