Огонь в океане

Батальонный двор встретил нас насупленным безрадостным утром. Небо затянула серая пелена. Холодные капли падали на наши голые плечи.

В одних трусах нас заставили пробежаться к ручью, протекавшему в километре от лагеря. Вода в ручье вызывала дрожь. Но делать было нечего, —  пришлось умываться. Глинистый и довольно крутой берег размок от дождя, удержаться на нем было трудно. Каждый из нас рисковал плюхнуться в ледяную воду.

Однако, кроме Видяева, все избежали этой неприятной участи. Он же, неловко повернувшись, сорвался в воду. Выкарабкиваясь и вновь скатываясь в ручей, он вспоминал всех чертей на свете.

— Помолчите! — крикнул старшина.

— Как?.. Мне молчать? — недоумевал Видяев, стоявший в воде с облепленными глиной руками. — Это бесчеловечно, я теперь наверняка заболею.

Мы разделяли его негодование...

После завтрака нас построили. Командир батальона, поздоровавшись с нами, сказал:

— Я командую вами всего один день, однако уже обнаруживаю отсутствие воинской дисциплины. Курсант Видяев вступил в пререкания со старшиной...

Ко всеобщему удивлению, командир батальона не только не посочувствовал пострадавшему Видяеву, но объявил ему выговор перед строем.

— За подобные случаи впредь буду строго наказывать, — в заключение сказал он. — На этот раз ограничусь выговором, учитывая неопытность курсанта.

— Куда уж строже, — буркнул про себя Видяев, — ни за что выговор дают...

Мы все были на стороне Видяева.

После завтрака нас вывели на плац, на котором нам с этого дня предстояло познать всю строевую науку бойца, науку, которую так часто и совершенно неправильно недооценивают малосведущие в военном деле люди. Ведь не что другое, как строевая выучка, определяет лицо военного человека, его личную дисциплину, требовательность, внешний вид, выправку и прочие боевые качества воина. Но тогда я и мои товарищи, к сожалению, не понимали этого.

Из нас были сформированы отделения, взводы и роты. Назначили командиров и старшин с соответствующими их служебному положению нарукавными нашивками. 

Видяева от нас отделили. Семенов и я попал в одно отделение. Командиром нашего отделения был назначен старшина-сверхсрочник Василий Иванович Лебедев.

Этот невысокий, но крепкий человек с быстрыми, живыми глазами, казалось, видел каждого из нас насквозь.

— Сегодня мы будем отрабатывать стойку бойца, — без всяких предисловий начал Лебедев первое занятие. — Прежде всего боец должен уметь стоять в строю.

— Видал? — шепнул Семенов. — Мы и стоять, .оказывается, не умеем...

Я пожал плечами и хотел было что-то ответить, но, встретив пристальный взгляд старшины, осекся и почему-то даже покраснел.

— Вам холодно? Что вы так жметесь, будто оса ужалила? — старшина подошел ко мне вплотную.

Он пристально посмотрел мне в лицо и повернулся к Семенову. К нашему удивлению, старшина, оказывается, услышал его слова.

— Не болтайте в строю! Умеете вы стоять в строю или нет, посмотрим...

И действительно, оказалось, что прежде чем мы научились по командам «смирно», «вольно» и «становись» принять необходимые уставные положения, прошло не менее двух часов непрерывной тренировки.

Отрабатывая строевой шаг, мы также столкнулись с трудностями, о которых ранее не имели ни малейшего представления. Семенов, например, вместе, с правой ногой упорно выбрасывал вперед и правую руку, а с левой ногой — левую руку.

— Ты же нормально ходил все время. Что случилось? — удивлялся я.

— Не обращал на это внимания, и все было хорошо. А сейчас... просто беда. Прямо не знаю, что делать с руками, — сокрушался Семенов. — А старшина, как назло, не ругается... Лучше бы он выругал меня, ему бы стало легче. А то я вижу, как ему трудно ей мной возиться, но терпит.

Упорные занятия сделали свое. Через неделю  наше отделение выполнило программу одиночной подготовки бойца.

На двадцать третий день наших занятий Лебедев объявил, что отныне строевые занятия будут кончаться в шесть часов вечера и вечерами будем изучать уставы. Поначалу это сообщение нас обрадовало. Мы сильно уставали за день строевых тренировок. Кроме того, с непривычки мы не высыпались. Изучение уставов освобождало нас от части физической нагрузки, и мы думали, что это облегчит нашу участь.. Однако ошиблись...

Вечером каждый из нас получил по толстой книге: «Корабельный устав ВМФ».

— Даю вам полчаса. Познакомьтесь с уставом, — начал старшина Лебедев, как только мы расселись на банках, расставленных под тенистой липой, в конце плаца, — полистайте его, посмотрите. С ним вам придется теперь служить всю жизнь... Через полчаса приступим к изучению.

Лебедев прошелся перед нами, затем привычно спросил:

— Всем понятно? Вопросы есть?

— Есть! Разрешите? — обрадовался возможности спросить Аслан Алибеков.

— Говорите! — Лебедев подошел к курсанту.

— Товарищ старшина, когда нам выдадут настоящую морскую форму? Надоело, ходим в мешке. — Алибеков был татарин и произносил русские слова не совсем правильно.

Лебедев ответил не сразу. Вопрос был задан явно некстати.