Огонь в темной ночи

Лишь когда отец замолчал, чтобы перевести дух, Силвио догадался, что эта речь, слышанная уже столько раз, относится к нему. Он знал эти слова наизусть: учреждение, примерные работники и пресловутый «здравый смысл». Но вдруг что-то неясное и мимолетное молнией сверкнуло в его мозгу. Силвио уже не замечал солидной фигуры отца. Он немного отстал, взгляд его затуманился, а отец в изумлении смотрел на него, не веря своим глазам. О ночь… Еще одно слово, и образ будет у него в руках. Сеньор Салвадор, слишком раздраженный, чтобы обругать сына всеми подходящими к этому случаю словами, в конце концов смирился с тем, что тот пренебрег его выговором.

Дома их ожидал обед на веранде. Сняв пиджак и подтяжки, засучив рукава, сеньор Салвадор восседал на плетеном стуле, и этот обед на открытом воздухе, под сенью несущей прохладу зелени был для него истинным вознаграждением за служебные добродетели. С веранды открывался вид на проспект, на университет и новые кварталы. Проспект с пальмовыми деревьями и фонтанами, вагончиками трамваев, прохожими, казавшимися сверху не больше муравьев. Муравьев… Отсюда, с высоты, сеньор Мендоса мнил себя гигантом, победителем. Все принадлежало ему. Автомобили напоминали детские игрушки. Поднося ко рту ложку прозрачного бульона, он с презрением думал об этом суетящемся мире в миниатюре, о мире, у которого не было ни обеда в установленный час, ни солидного жалованья, хранящегося в государственных сейфах. Ах нет, к счастью, его жизнь протекала спокойно. Впрочем, жить в городе можно только в тихом районе. Он не завидовал этому проспекту с бешено мчащимися автомобилями. Его удивляло, как это люди могут безмятежно спать, не имея твердой уверенности в том, что они получат пенсию. Только сын, хотя и пристроенный на тепленькое местечко, время от времени вносил беспокойство в его упорядоченное существование.

Служанка подала козидо. Силвио не доел полтарелки супа. Заметив это, мать собралась было пожурить его, но, когда увидела страдальческий взгляд мужа, слова замерли у нее на губах. Сеньор Салвадор ерзал на стуле, держась рукой за поясницу.

— Почки?.. — С сочувствием спросила сеньора Мендоса.

Он кивнул, болезненно морщась.

— Почки и крестец.

— Почему ты никак не решишься ездить на трамвае? Эти хождения пешком тебя доконают.

— Да уж, эти хождения… Мне необходим покой. А сегодня у меня уже испорчено настроение.

Понимая намек, мать попыталась уклониться от неприятного разговора.

— Не ешь мяса.

— Ты права, лучше его не есть.

Но кусок нежной, словно тающей во рту телятины, который жена положила на тарелку сына, раздразнил его аппетит.

— А если мне все же взять немного мяса? Только один кусочек, чтобы попробовать, какое оно на вкус.

В соседнем доме заиграло радио. Исполняли самбу. Прекрасная телятина! Прекрасная самба! Боже мой, как хорошо, должно быть, во время карнавала в Рио!.. Черт побери, что-то у него на лице слишком добродушное выражение. Сын не заслуживает скорого прощения. Смотреть противно, как он ест. Силвио едва прикасался к деликатесам, с миной девицы, мечтающей при луне. Сеньор Мендоса никогда не видел, чтобы сын, как подобает взрослому, рассудительному человеку, радовался вкусной еде за обедом. Он ее не заслуживал. Да и сумеет ли когда-нибудь заслужить? А ведь какое будущее само плыло в руки этому лоботрясу! Богатейший торговый дом прямо здесь, в Коимбре, с обильной клиентурой и выгодными торговыми сделками, а после того, как он два месяца управлял там делами, фирма чуть было не обанкротилась. Он едва не выбросил в море целое состояние! Даже если его ткнуть носом в слитки золота, он и на них будет смотреть с эдаким скучающим видом, витая в облаках. Сидя за прилавком, Силвио увлеченно листал журналы с фотографиями голых женщин и книги, которые ухитрялся отыскивать всеми правдами и неправдами; книги, горы книг, он даже прятал их под пол. Однажды сеньор Мендоса сжег всю эту мерзость, устроив аутодафе. А парень, ко всему равнодушный, эдакий сосунок, держащийся за материнский подол, упрямо твердил свое: единственное его желание — учиться в университете. Стать доктором! Да этих паршивых докторишек всюду хоть пруд пруди, и редко кто из них дослуживается до пенсии. Раз уж этот непутевый чуть не угробил торговое предприятие, — надо ему, хочет он того или нет, поступить на службу. И вот сеньор Салвадор стал наведываться в обувной магазин, в надежде, что там появится вакансия. Вся семья в сборе, под одной крышей, и хозяйка дома угощает их отличным обедом. Жизнь была бы просто восхитительна, если бы боль в почках не вгрызалась зубами в бока, как собака. Да еще сын не давал ему наслаждаться покоем. Владелец обувного магазина в конце концов отказал Силвио в работе, вежливо сказав его отцу:

— Позвольте дать вам один совет, мой друг. Ваш сын не создан для торговли за прилавком. Он работал у нас из-под палки. И не упрямьтесь, все равно продавца из него не получится. Говорю вам по-дружески. Отправьте парня учиться или куда ему хочется. Все, что угодно, только не магазин.