Огонь в твоих глазах. Трилогия

Девка, повинуясь предыдущему приказу, уже успела добраться до середины площади. Услышав окрик, замерла, как вкопанная. Развернувшись, едва ли не радостно поскакала обратно.

3.

Кира едва добралась до дома. Тихонько сползла с лошади и, прикрываясь её телом, прошмыгнула через двор – авось, мать не заметит ничего странного. Вопреки опасениям Анасташи, похоже, дома не было. Это и к лучшему. Охотница быстро обиходила лошадку, задала ей корма. Тенью через окно просочилась в свою комнатушку, морщась от боли – болело все тело. Тихо выглянула, убедившись, что не ошиблась – она была в доме одна. Немного расслабившись, стянула пыльный охотничий наряд и вышла на двор умыться. Хорошо бы было искупаться целиком, но как-то не располагало самочувствие, да и обстановка, к купанию, когда они закончили, и Пасита отдал команду возвращаться.

Кира вернулась в комнату и прилегла на лавку. Тело болело, на лице наливался синевою огромный синяк. И как это скрыть от матери? Разве что в лес отправиться, пока не пройдёт? Да толку-то? Небось полдеревни её видело.

Скрипнула дверь. А через мгновение в комнату влетели Анасташа и Матрёна.

– Дочка! За что они так тебя? Вот же ироды! – Мать бросилась к Кире, принялась ощупывать, гладить.

– Мам, я в порядке. Ничего страшного не произошло, пара ушибов и всего-то делов.

– Дай-ка взгляну, – знахарка оттеснила причитающую Ташку и начала осмотр. Через некоторое время вынесла вердикт: – Рёбра целые. Синяк, конечно, серьёзный, но до свадьбы заживёт. Хотя и не дело это девке с мужиками биться! – Она с укоризной взглянула на Киру, как будто та сама ходила по деревне и всех задирала. – А вот рана на голове мне не нравится. Много грязи, как бы не было заражения, – знахарка засуетилась, вынимая из большой закрытой корзины всевозможные пузырьки и склянки. – Таша, согрей воды.

Мать вышла, а Матрёна цепко взглянула на Киру.

– Никто не насильничал, – со вздохом ответила охотница на, ещё не заданный, но ожидаемый вопрос, – только немного побили. Да я и сама виновата. Слишком самонадеянно себя повела, вот пропустила парочку ударов…

– Кира, и зачем все это? Пусть уж мужики с Паситой и воюют, если им так надо, а ты ведь девчонка! Куда тебе до него?

Кира горько усмехнулась.

Вошла Анасташа с ковшом горячей воды. Матрёна споро достала маленькую плошку, зачерпнула. Поболтала, слегка остужая, вылила туда содержимое какого-то пузырька и протянула охотнице:

– На вот, пей.

Она принялась споро готовить какие-то примочки. Кира залпом осушила плошку и поморщилась:

– Ну и гадость!

Отвар не был горьким, но имел отвратительный привкус и запах. Разом накатила слабость, веки отяжелели, захотелось спать до умопомрачения. Матрёна тем временем инструктировала Анасташу:

– Вот. Это принимать три раза в день, а мазь на тряпочку и к синякам прикладывать. Мелкие просто намазать достаточно. Дня за три сойдёт. Сильное средство. Верное. Наклонись-ка рану промою.

Кира послушно нагнулась над ушатом, и Матрёна осторожно принялась очищать рану, разбирая волосы руками.

– Чем это тебя так?

– Оступилась. Упала на камень, – буркнула Кира и, почувствовав приступ дурноты, вынужденно схватилась рукой за стоящий рядом с лавкой стул. Анасташа ахнула.

– Отвар подействовал, – успокоила Матрёна, предотвращая новый поток охов и ахов, – там лёгкое успокоительное. Сейчас ляжет и до утра проспит, во сне все заживёт быстрее.

– Мне завтра надо на рассвете…

Язык заплетался, и Кира с трудом им ворочала.

– Чего-чего надо? – Недовольно передразнила знахарка.

– Быть на площади. Разбуди меня обязательно, мама, – прошептала Кира, откидываясь без сил на лавку.

Спать хотелось неимоверно. Одолела смертельная усталость. Бой с такими противниками потребовал концентрации всех сил, и теперь наступил откат, да ещё это зелье…

– Рану я промыла. Все не так страшно, как показалось сначала, даром что сильно кровило – на голове всегда так. Завтра – полный покой. Никаких драк, охоты, конных прогулок. Можешь просто сесть и вышивать в конце концов?

– Мне надо на площадь. Рано утром, – упрямо повторила Кира, изо всех сил борясь со сном.

– Зачем это? – Изумилась Анасташа.

– Пасита приказал. Будем тренироваться.

– Что? Изверг ещё не натешился? Я вот сейчас пойду к нему! Или лучше мы уедем из деревни. Немедленно! – Анасташа бестолково заметалась по комнате.

– Мама, а ты, и правда, поезжай, – вдруг даже обрадовалась Кира, но твёрдо добавила: – А я – останусь.

– Это почему же!

– Пасита обещал, что больше никого не тронет, если я…

– Что?! – Хором воскликнули женщины и переглянулись.

– Защитник сказал, они больше никого не тронут, если я буду каждый день с ним… тренироваться.

– Прямо так и сказал? – Недоверчиво переспросила Матрёна. – Да ты же девчонка, на кой это ему?

– Так и сказал, – подтвердила Кира. – И прибавил, что за девичью честь могу не опасаться, – поспешила развеять подозрения, хотя, скорее всего, безуспешно.

Не обращая больше ни на кого внимания, закрыла глаза и мгновенно уснула. Пробуждение оказалось не из приятных. Проснулась Кира от больного тычка в рёбра.

– Спишь? – Зло прошипел Мордан. – Никакого почтения!