Огонь в твоих глазах. Выбор

Райхо подавил, поднимающуюся в душе, злость. Хотелось заорать. Обвинить ее в том, что лишает обоих едва обретенного счастья. Встряхнуть хоть как-то. Но вместо этого сказал:

— Не хочешь меня видеть? Я уйду, если желаешь. Только, пожалуйста, побудь пока здесь — в моем доме. Ублюдок наверняка тебя ищет.

Киррана резко повернулась. Окинула каким-то странным, тяжелым взглядом, от которого внутри что-то упало. Сердце могучего Хепт-тан вдруг нехорошо екнуло.

— Два дня, — произнесла, будто с усилием. — Мне нужно побыть одной. Подумать. Обещаю, что не уйду.

Слова падали будто камни на дно колодца. Как не тяжко было Райхо, как не сложно держаться поодаль, познав ее тепло и ласку, скрепя сердце он кивнул. Заставил себя повернуться и выйти. На сборы не ушло и получаса. Первым делом ассасин направился в Орден. Следовало обсудить все с Настоятелем.

Махаррона в покоях не оказалось, и, маясь в ожидании, Райхо на несколько раз перечитал описание ритуала в Книге Излома, полистал дела Защитниц, но так и не обнаружил никаких пометок о том, что должно произойти с ними после Инициации.

— Дядя, кажется, я испортил Церемонию… — объяснял он позже, исподлобья глядя на Настоятеля. — Кира утверждает, что не овладела силой.

Жесткий профиль главы Ордена резко выделялся на фоне окна. Старик повернулся, поиграв желваками.

— Ты испортил не только ритуал. — Многозначительная фраза так и обожгла злой иронией и намеком. — Что я должен сказать совету? Я и так вынужден впустую отрывать людей от дел, разыгрывая поиски. Тин Хорвейг вне себя, утверждает, что ты жив и обвиняет в похищении внучки. Мне даже пришлось его запереть. Я не прощу тебе, если потеряю такого Защитника, как он! Зря тебе поверил.

Райхо поднялся. Зубы едва не хрустели, так сильно он их стиснул, чтобы не наговорить лишнего.

— Я постараюсь, что-нибудь придумать.

* * *

Взгляд Настоятеля колол кинжалом.

— Срок седмица. Потом верни Киррану в Орден.

В дверь постучали, и Райхо накинул «нежданную радость».

— Настоятель, — помощник Махаррона, поклонившись, протянул послание. — Письмо от Хранителя тин Даррена из столицы.

— Что-то важное? — Махарран не спешил взять записку.

— Нааррон сообщает, что вернулся, но задержится на несколько дней в Стольном Граде. Просит дозволения временно занять один из домов Ордена.

— На кой он ему сдался?

— Тут написано, чтобы разместить мать ребенка.

— Чего?! — Настоятель распалился еще больше, но взяв себя в руки, распорядился: — Отправь ответ, дозволяю, но только до следующего месяца. Нечего там штаны просиживать, и тут дел полно.

Когда помощник удалился, Махаррон разразился негодованием:

— Вот же бабы пошли! Теперь уже мало, что младенец в Ордене пристроен и обеспечен, столицу ей подавай! Наряды! Того и гляди, потребует жениться.

«Уже потребовала», — Райхо вспомнил опасения Киры.

— Райлег, у тебя мало времени. Не смею задерживать, — несмотря на уловки, Настоятель его прекрасно видел.

— Как прикажете, учитель.

Покинув стены Цитадели, Хепт-тан хотел было вернуться в дом и издали понаблюдать за Кирой, но хорошо подумав, решил не рвать себе сердце и не нарушать обещания.

«На твоем месте должен был быть тин Хорвейг» — обидная фраза так и отдавалась болью в душе. Райхо никак не мог взять в толк, что же неправильно сделал? Где ошибся? Пешая прогулка до столицы позволила прочистить мозги и немного успокоиться. Взгляды прохожих равнодушно скользили по запыленному плащу путника, который не привлекал внимания безо всяких ухищрений.

Добравшись до своего столичного дома к вечеру, ассасин не стал тратить время на любимую ванну, и быстро привел себя в порядок обойдясь бадьей холодной воды. Вскоре из богатого дома в верхнем городе показался одетый по последней моде франт Грейл тин Аллария.

Стеснять себя коляской, Райхо тоже не стал, и наемный экипаж доставил его прямо к дверям самого роскошного из салонов столицы. Со скучающим видом выглянув из окна, он дал знак вознице двигать дальше и вскоре перешагнул порог злачного заведения, где вопреки закону, запрещающему азартные игры, за одну ночь обретались и терялись состояния. А на кону, порой, оказывалась жизнь. Причем как собственная, так и чужая. Особенно ярые игроки, доверяясь капризной фортуне, проигрывали жен и дочерей, когда больше нечего было поставить. Сомнительные личности, пока не пойманные на горячем, ловко обдирали простаков как липку. Принимались любые ставки и пари.

— То, что нужно, — Хепт-тану как воздуха недоставало риска.