Огонь в твоих глазах. Выбор

Беседа постепенно перетекла в иное русло. Райхо принялся рассказывать о странах, где довелось побывать. Об интересных обычаях, об иных, порой, забавных, а порой, и жутких традициях. Кира все больше слушала, вопросы звучали все реже и реже, а вскоре русая головка и вовсе опустилась на руки. Она еще что-то бормотала сквозь сон, когда ассасин нес ее в спальню. И даже не проснулась, когда уложил на свежезастеленную кровать. С трудом подавив желание раздеть любимую, лечь рядом и уснуть, заключив в объятия, Хепт-тан затворил за собой дверь и вышел наружу. Морская вода, еще слишком холодная, чтобы купаться, слегка охладила пыл. Прежде чем войти, Хепт-тан полюбовался огромной полной луной, стоя на крыльце. Тревожило какое-то предчувствие, что-то будто бы было не так.

Глава 20

Безудержная радость схлынула, точно прилив, оставив чувство глубокого похмелья. Кира во всем винила себя. И хоть душой продолжала тянуться к Райхо, все же решила, что сердит тем Киалану, а то и самого Керуна.

«Я обманула его посланника, и боги меня покарали…»

На грани сознания крутилось подозрение, что после случившегося она еще плохо соображает. Но паническая мысль, довлеющая над прочими, не давала здраво мыслить.

«Теперь я не смогу запечатать Излом! Как? Как же это сделать?! Почему ничего не выходит?» — вопрошала она облака, задрав голову вверх.

Будто чуя ее настроение, небо нахмурилось, поднялся ветер, и шум прибоя стал гораздо отчетливей. Не помогла медитация. Но еще больше напугали потоки, которые совсем не поддавались перестройке. Они, вообще, были словно чужие, завязавшись в незнакомое беспорядочное плетение. Навязчиво, точно дятел на ели, долбила еще одна мысль, заставляя испытывать жгучий стыд: «Что, если именно Пасита должен был… все сделать? — Но содеянного не воротишь, и от этого становилось хуже и хуже. Чем сейчас занят тин Хорвейг, охотница старалась не думать: — Вряд ли он спокойно пережил мое исчезновение».

Кира силилась вспомнить до мелочей, как выглядело то, что делала Защитница из другого мира. Пробовала снова и снова, отыскивая способ повторить. И вскоре, уверившись, что ей это не по силам, заранее обвинила себя в гибели людей и бедах, грозящих постигнуть весь Яррос. Никогда раньше не впадала охотница в такую черную тоску. Даже когда умер отец, ее грусть была иного толка. Потому и попытки Райхо выяснить, в чем дело, лишь причиняли боль. Ведь ей мучительно хотелось поддаться, забыть об Изломе, о Ярросе, обо всем. Просто броситься в его объятия и ни о чем больше не думать.

«Я не имею права так поступить…» — корила себя, все глубже погружаясь в трясину кручины.

Защитница попыталась быть жестокой, и прогнала человека, который все эти дни говорил о любви. Прогнала того, кому отвечала взаимностью. Киррана запретила себе любить, стараясь увериться, что эти чувства не могут быть настоящими: «За нас все сделали сила и пойло жриц…»

Много думать об этом не хотелось. К счастью, Райхо не стал спорить. Просто ушел, попросив дождаться. Охотница пообещала, но едва не нарушила слово, стоило тому скрыться.

— Я не вернусь в Орден, — шептала, уронив голову в ладони. — Не переживу позора. Не смогу смотреть в глаза деду. Ребятам…

«Тин Хорвейгу…» — подсказывал внутренний голос.

— Я не вернусь домой!

Пред очи матери Кира тоже представать не желала.

И все же она не выдержала и тайком проводила уходящего Райхо, мощная фигура которого внезапно расплылась пятном. Отчего-то стало больно-больно. Так больно, что рука сама прижалась к сердцу. Потом слезы смешались с хлынувшим дождем, и мужчина, подаривший сказку, совсем пропал из виду. Кира развернулась и пошла в дом, который казался родным и уютным, словно бы там снаружи кто-то смотрел недоброжелательным взглядом, а теперь пропал. На миг потянуло сходить и выследить, наблюдателя, но тут на смену горечи и тревоги пришло тупое равнодушие, вылившееся в оцепенение. Словно все равно, что будет дальше.

Будто в полусне Киррана добрела до той самой комнаты, где они с Райхо провели столько времени. Постояв на пороге, все же вошла.

«Как же сложно от тебя отказаться…» — слезы хлынули с новой силой, а вскоре Кира упала на кровать и уснула, обнимая подушку.

Очнулась от липкого кошмара поздно вечером, а скорее ночью. Что снилось не помнила, но снова Излом и смерть — это точно. Дождь давно кончился, с неба смотрела желтой головкой сыра луна. Плакать больше не хотелось, и охотница, устроившись на прежнем месте, стала думать, что делать.

«Дождусь Райхо, как обещала, и уйду. Легче было бы и вовсе не видеться…» — она отмела трусливый порыв, и решила, что не станет нарушать обещание.

«Дождусь, а потом сразу уйду…»

Не заметила как уснула снова. Когда проснулась, оказалось, солнце уже почти достигло зенита.

— Я потратила впустую столько времени!

Быстро приведя себя в порядок, Кира отметила опухшее от слез лицо. Похоже, плакала даже во сне, причем недавно, иначе бы сила уже все исправила. Напившись из колодца, что обнаружился за домом, приступила к тренировкам.