Огонь внутри

Сейчас Каролине ничего не нужно было доказывать, все королевство гордилось своей королевой — по крайней мере, она в это очень верила. И все равно она тренировалась как минимум четыре раза в неделю. Чтобы не потерять хватку, послушать последние сплетни (а гвардейцы порой сплетничали не хуже торговок), а иногда — чтобы забыться, отвлечься от скучных королевских дел.

— Великолепная контратака, Ваше Величество, — признал офицер королевской стражи. Именно с ним Каролина  постоянно тренировалась.

Играючи выбив из его руки меч, Каролина приставила острие своего клинка к горлу мужчины и поморщилась:

— Напомни, Фестер, сколько раз я тебя просила называть меня по имени?

Фестер усмехнулся и ответил честно:

— Сбился со счета на сорок восьмом, Ваше Величество.

Я коротко рассмеялась и сложила меч в ножны.

— Так и быть, сегодня не буду настаивать, — смилостивилась и, скрывая улыбку.

Настроение заметно поднялось, особенно если сравнивать с последними днями. Сегодня утром пришло известие: Ингвар более или менее пришел в себя и прилетел вместе с Агатой Вианор в драконье поселение. Вечером Авенир пообещал лично появиться в Троаде и еще раз поговорить с Гидеоном, не только чтобы подробнее рассказать о состоянии Агаты, но и чтобы обговорить детали дальнейшей жизни — как будет проходить свадьба, когда Гидеон и дети смогут навестить Агату.

Но это вечером, а пока Каролина передала Вианору короткое письмо, заверяющее в том, что Агата жива и находится в комфортных условиях.

Гвардейцы продолжали тренироваться, когда Каролина, на прощание кивнув Фестеру, прошла мимо них. Начальник городской стражи прогуливаться вдоль сражающихся друг с другом воинов, то и дело комментируя их движения и тактику боя. Для гвардейцев тренировка была в самом разгаре, а Каролина на сегодня закончила — было еще много дел, гораздо более скучных, чем танец с мечом, но все равно требующих её внимания.

У входа на полигон стояла красивая женщина лет сорока — мать Каролины. Чем ближе оказывалась Каролина, тем отчетливее замечала истинную дворянскую стать, идеальную высокую прическу и пышное платье из дорогих тканей, созданное лучшими портнихами Каринтии. Илона Карион являлась образцом того, как должна выглядеть королева. Жаль, что нынешняя правительница Каринтии не унаследовала от матери умения всегда выглядеть безупречно. Иногда Каролина сожалела об этом, иногда — вот как сегодня — забавлялась реакцией матери.

Илона и сейчас смотрела на дочь со сдержанным недовольством. Прошло то время, когда она могла указывать Каролине, что делать и как одеваться — слишком давно прошло, хотя даже в этом возрасте некоторые дети находятся под опекой родителей.

Увы, из-за захвата её страны и убийства отца и брата Каролине пришлось повзрослеть непростительно рано. И тогда больше волновал не вопрос «во что нарядиться?», а «как найти еду?».

— Каролина, ты выглядишь… весьма небрежно, — заметила Илона, оглядев одежду дочери.

Каролина прекрасно знала, что та видит перед собой. Свободная белая рубашка с засученными рукавами, заправленная в штаны и пропитавшаяся потом, высокие сапоги из грубой кожи, растрепанная коса и красное от физических упражнений лицо.

— Если бы я так выглядела лет в десять, ты бы меня велела выпороть, — рассмеялась Каролина и вместе с матерью неторопливо пошла в сторону дворца.

Илона укоризненно покачала головой и произнесла:

— В детстве ты носилась по улицам Троады в образе мальчика гораздо чаще, чем думаешь. И я ни разу не подняла на тебя руки — что толку?

Каролина еще шире улыбнулась. Отец всегда называл её маленьким сорванцом и в тайне от матери поощрял её интерес к фехтованию. Бывало, даже сам уроки давал. Больше всего на свете Каролина жалела, что не ценила каждую минуту, проведенную с отцом.

— Ты меня искала с определенной целью? — прогоняя грустные мысли, спросила она.

Илона едва заметно кивнула и сцепила руки в замок.

— Час назад причалил корабль из Ликаонии, — сообщила она. — С минуты на минуту Якоб будет здесь.

Якоб — семилетний племянник Каролины, сын её старшей сестры Клариссы. Умный, сообразительный мальчик, обаявший весь каринтийский двор. Илона души не чаяла в единственном внуке, да и Кларисса обожала сына.

А вот у Каролины к нему были противоречивые чувства. Она видела его внутреннюю красоту, чувствовала его искреннюю доброту и замечательный потенциал как будущего короля. Но не могла высказать к нему теплоту — ужасное смешение вины, ненависти и сожаления создали непробиваемую стену отчужденности. Хотя Якоб тянулся к ней и не замечал холодного отношения.

— Тогда пойдем встречать его, — предложила Каролина, мысленно меняя курс: теперь они вместе с матерью шли к главному входу, чтобы лично встретить Якоба.

Илона не могла не заметить на несколько градусов похолодевший голос Каролины. Она с сожалением напомнила:

— Дети не виноваты в грехах родителей. Никогда.

Разумеется, не виноваты.