Огонёшка

— А у нас всегда бывает хорошо, когда наши мальчишки на людей похожи, — откликнулась Инна и ещё крепче ухватилась за стул, который держала вместе с Наташей. На стуле стоял Саша Антошин. Он посмотрел на девочек сверху вниз:

— А мы всегда похожи на людей, когда делаем дела! Дела-а… — многозначительно протянул он.

— И никакой говорильни, — подхватил Толька, который не мог не ввязаться в разговор.

— Дела! — ещё раз повторил Саша. — А без нас вон они, ваши дела, на сцену выскочили. Видали? Все работают, а она…

Все посмотрели на сцену. Освещённая цветными огнями, стояла на сцене Тала Стрепетова. Она сунула руки в гофрированную гармошку из-под лампочки, словно это была муфта. Она улыбалась и вертела этой гармошкой направо и налево, совсем как Людмила Гурченко в фильме «Карнавальная ночь». Увидев, что все смотрят на неё, Тала притопнула каблуками и пошла по сцене весёлым, танцующим шагом. Остановившись у самого занавеса, Тала шевельнула плечом, вытаращила круглые глаза и стала ещё больше похожа на Людмилу Гурченко.

Я вам песенку спою про пять минут.
Эту песенку мою пускай поют!

Конечно, все сразу бросили работу и уставились на Талу. Толька Суханов сидел на своём возвышении и держал в руках такую же, как у Талы, упаковку от лампочки. Но у него она была, конечно, не муфтой! Перебирая пальцами по картонной гофрировке, Толька играл на воображаемом баяне и пел вместе с Талой:

Пять минут — так немного.
Он на правильном пути,
Хороша его дорога!

— Стрепетова! Суханов! — В дверях зала стояла сердитая Александра Викторовна. В руках она держала классный журнал. Стало тихо.

И в этой тишине Александра Викторовна сказала усталым голосом:

— И как вам только поётся! Ведь я только что с педсовета. У тебя, Стрепетова, по всей математике в четверти двойки намечаются.

— Александра Викторовна, так это же вторая четверть! — сказала Тала.

— Ну и что?

— А то, что в третьей четверти я всё исправлю! А вторая — самая короткая и самая вредная: двоек нахватаешь, а исправлять некогда…

— Как это некогда? Ещё десять дней впереди. Занимайся, повторяй, можно всё подготовить.

— А когда же я буду к ёлке готовиться?

— Нет, с тобой невозможно говорить! — не выдержала Александра Викторовна. — И вообще, я удивляюсь: вы ищете небывалых дел. Я не против, ищите! Но грош цена всем вашим самым небывалым делам, если у нас в классе будут неуспевающие… Ведь ваше первое дело — учёба! Это же само собой разумеется. Мне об этом и говорить-то вам надоело! Ну хоть были бы вы у меня какие-нибудь тупицы, а то ведь вы все — один к одному… Да неужели вы хуже шестого «Б»?

— О, шестой «Б»! — перебила Александру Викторовну вожатая. — По шестому «Б» в учёбе вся школа скоро начнёт равняться! Они теперь без троек учатся, а про тройки, знаете, как говорят? «Тройка — это серость, это посредственность. Что может быть хуже серости?»

— А вот, выходит, мы со Стрепетовой даже серости хуже… — попробовал Толька отшутиться.

Но обиженной Тале было не до шуток:

— Подумаешь, какие передовые! Они это про тройки не сами выдумали, а в «Пионерке» вычитали. А мы, если возьмемся, так тоже… Правда, Суханчик?

— Да я что? Да я — пожалуйста… — пожал плечами Толька. — Но лучше, если за меня кто-нибудь возьмется такой, у кого сильная воля. А то один я буду теперь про ёлку думать, про эти вот лампочки разноцветные…

— Кстати, я забыла вам сообщить, — сказала Александра Викторовна, — в этом году ёлка у нас будет не утром, как всегда, а вечером. Большие вы стали. Вот нам и разрешили устроить ёлку вечером и даже что-то вроде «Голубого огонька» — ну, там столики под ёлкой, чай, печенье, чтоб было не по-казённому…

И тут началось такое, что не придумаешь!

Все забыли не только об успеваемости, но и о разноцветных лампочках! Все прыгали, скакали, кружили по залу Александру Викторовну и Татьяну Сергеевну и так кричали «ура», что в зал заглянула уборщица тетя Дуся. Она начала было стыдить всех за такое безобразие, но, увидев, что вместе с ребятами танцуют вожатая и учительница, смолкла, заулыбалась и вдруг спросила радостно:

— Да неужто кто на Луну полетел?

Всю жизнь им говорили: «Большими станете — будете вечера устраивать. А пока для вас и утренник хорош». Как лом собирать, так другое говорили: «Вы уж не дети!». А как праздник, так сразу: «Малы ещё для вечеров, и утренник сойдет».

И вот наконец-то и у них будет вечер! Не утренник, а вечер!

— Это будет такой вечер, такой вечер! — кричала Тала. — Лучший вечер в мире. Самое главное, чтоб было как в «Голубом огоньке»: столики, чашечки и кофе…

— Конечно, это не самое главное, — перебила её рассудительная Катя. — Но, конечно, будет жалко, если без столиков. Ведь можно всё украсить. Да под нашими разноцветными лампочками! Знаете, какая будет красота!..

Все даже вздохнули, представив, какая это будет красота.

— А еду где возьмем? — крикнул Толька.

— Ну вот, конечно! Кому что! Кому — красота, кому — обжираловка.