Огоньки без огранки

От этого московского холода не спасала даже югославская дубленка, купленная братом у каких-то фарцовщиков. Этот чертов русский мороз проникал под нее, загоняемый внутрь ветренными метелями. Не сильно помогали шапка из меха ондатры и сверхмодный красно-черный мохеровый шарф. Роберт, выходя на морозную улицу, обматывал им шею, оставляя торчать из дубленки почти до носа.

Он мерз в этой зимней Москве, выстукивая на улице чечетку своими румынскими кожаными туфлями. Эта стильная обувь на тонкой подошве, конечно же, не очень подходила для морозной столицы. Но для армянина хорошие туфли – это предмет не только удобства, а еще и гордости. Роберт с усмешкой косился на местных прохожих, напяливших какие-там теплые полу-сапоги типа «прощай молодость». Разве мог он одеть на себя это безобразие? Да никогда! Поэтому и мерз нещадно.

Совсем другое дело было в солнечном и благодатном Ташкенте, куда братья Григорян направились сразу после кражи. В столице Узбекистана они провели три незабываемых месяца перед тем, как уехать в Москву.

Роберт вспоминал об этом времени с теплотой и удовольствием, хотя умотать из Ташкента им пришлось спешно и не без риска.

В этом жарком, южном городе, Роберт с Артуром почувствовали себя настоящими местными баями, богатыми и уважаемыми. Деньги тратили не скупясь. Жили на широкую ногу. Ходили в лучшие рестораны.

Меняли сотенные банкноты сначала в сберкассах. А потом, поосторожничав, начали обменивать их у улыбчивых узбекских цеховиков под бешеный процент.

Братья познакомились с ними на центральном Ташкентском рынке, куда отправились прибарахлиться.

Отсюда, от этого приветливого средне-азиатского города, до столицы большой советской страны было очень далеко. Бдительные глаза центральных надзирающих органов явно не могли рассмотреть все, что делалось тут. А может они, органы эти, и понимали, но упорно делали вид, что не замечают пережитков времен басмачества.

«Восток – дело тонкое!» – говорил товарищ Сухов из кинофильма «Белое солнце пустыни». Прав он был и по отношению к этому времени, хотя фраза относилась к временам пятидесятилетней давности.

На Ташкентском рынке царили свободные товарно-денежные отношения, которых не могло быть в других городах Советского союза.

Здесь никто не прятал с прилавков импортных, контрабандных товаров, неведомо как попадающих из Афганистана. По-видимому, сложный горный рельеф 137-ми километровой границы этой страны с Узбекской ССР не позволял полностью контролировать ее доблестными советскими пограничниками.

Тут было все, что могла пожелать себе не особо привередливая душа советского жителя. От импортного мыла до двухкассетного магнитофона Шарп, японского производства. Цены, правда, очень кусались.

Скучающие, привыкшие к жаркому солнцу, рыночные торговцы в тюбетейках не прятали свой товар под прилавок, когда мимо проходили милицейские патрули. Напротив, они по-дружески раскланивались с милиционерами. Расспрашивали друг друга о здоровье общих родственников. Иногда вместе пили чай из широких пиал.

Каждый восточный базар имеет свой собственный колорит. Стоило подойти к любому из ташкентских торговцев, ленивому на вид и, казалось бы, вовсе не заинтересованному в покупателях, как он сразу менялся: расплывался в широкой улыбке, предлагал чаю, заводил длинную, дружескую беседу. Откуда-то подбегали его многочисленные помощники и выкладывали на прилавок все новые и новые товары.

А потом, после долгих примерок и восхвалений, начиналось финальное действие спектакля, именуемое восточной базарной торговлей. Цена, задранная в несколько раз, начинала понемногу опускаться. Затем еще и еще, до какой-то минимальной, известной торговцу, планке. Это было обязательной традицией и нарушать ее было никак нельзя.

К покупателям, особенно белокожим и русоголовым, которые сразу платили цену, названную в первый раз, у торговцев пропадал всяческий интерес. Они небрежно швыряли товар на прилавок, молча забирали деньги и невежливо отворачивались.

У братьев Григорян денег было полно. Но им в первый же день объяснили правила базарного этикета. Поэтому понадобилась целая неделя для покупки двух пар джинсов Монтана, ярких спортивных костюмов, мужского французского парфюма и квадратных солнечных очков производства ФРГ.

Еще несколько дней ушло на приобретение кожаных пиджаков, итальянских рубашек и японских электронных часов с калькулятором, совсем уж диковинных для советского человека.

Торопиться братьям было некуда. Они, одетые почти во все импортное, постриженные и побритые в центральном ташкентском салоне быта, ездили днем на такси по городу, обменивали в сберкассах украденные сотенные купюры. А по вечерам засиживались в ресторанах и кутили. Заказывали лучший коньяк и самую дорогую закуску.

Все было по высшему разряду. Не хватало только женского внимания, особенно неженатому Артуру. С этим делом в узбекской столице был явный дефицит. Даже в веселых и шумных ресторанах львиная доля посетителей была мужского пола. Да и редкие дамы приходили сюда в основном с супругами.