Оговор

— И все же! Я знаю эту кондитерскую. Там, по-моему, собираются довольно сомнительные типы. Интересно, играет ли он сам?

— Да, играет, хотя и предпочитает покер. Если говорить о его слабостях, то это скорее карты, чем женщины. Порой он не особенно разборчив в партнерах.

— Интересно! — буркнул Ралчев.

— Но есть нечто и поинтереснее. На следующий день после убийства Генов продал свою машину. Совершенно новую «Шкоду». Почему? Она ему крайне необходима! Он и на работу на ней ездил… И на свидания…

— Какая связь между убийством и продажей машины?

— Гипотез много. От человека, остро нуждающегося в деньгах, всего можно ожидать.

— Но ясно, что от Радевой он ничего не получил, — заметил Ралчев. — Ни от живой, ни от мертвой. Иначе он не продал бы машину.

— Так выходит. Но это не доказывает, что он не пытался получить… Может быть, просто не сумел.

Он задумался, потом продолжил:

— Как бы то ни было, в одном мы твердо убеждены… Независимо от экспертизы — в половине четвертого Радева была жива. Генов человек умный, интеллигентный и, как я догадываюсь, отличный юрист. Он понимает, что ложь в этом деле только повредила бы ему. Он был среди людей — в ресторанчике, на улицах… Возможно, его видели. Но что он делал после половины четвертого — этого никто не знает. Кроме него самого, конечно.

— Ты считаешь, что он пытался ее ограбить? И не сумел?

— Ничего я не считаю, — сухо ответил Димов. — Но ничто не мешает мне допускать и такую возможность.

— Но что можно было взять у Радевых? Они не слишком обеспеченные люди.

— А откуда ты знаешь? — насмешливо осведомился инспектор.

— По всему видно.

— А мне кажется, не по всему. Видел добротную старинную мебель? Дорогой ковер? Антония Радева, по отцу Пандилова, выросла в богатой семье.

— Это мне известно.

— Мало известно! Я хочу, чтобы ты покопался в ее прошлом. Возможно, какая-нибудь мелочь наведет нас на правильный след.

— Добро! А какой срок ты мне даешь?

— Никакого! Теперь нам некуда спешить. Теперь нам придется тщательно обдумывать каждый новый шаг. Преступники или преступник, кем бы они ни оказались, проявляют сейчас особую осторожность.

Ралчев молчал. Новая задача его явно не воодушевляла. Он всегда предпочитал более динамичные и решительные действия.

— Не знаю, — произнес он. — И все же присматривай за Радевым. Как бы нам не промахнуться.

— Радев больше не должен тебя интересовать! — немного сухо ответил инспектор. — Суд оправдал его. Теперь нас интересует настоящий убийца.

Ралчев вздохнул и поднялся. Надо было немедленно приступать к делу.

2

Вскоре старший лейтенант убедился, что проникнуть в прошлое человека почти так же трудно, как и раскрыть сложное убийство. Конечно, в небольших окраинных кварталах, где люди на виду друг у друга, это не слишком сложно. Там жизнь общая и тайны общие. Но как проникнуть в глухие квартиры тех, кто несколько десятилетий назад считался сливками столицы? Как разговаривать с этими холодными и недружелюбными замкнувшимися людьми? Как прочесть их воспоминания, которыми они делятся только в тесном кругу? Его первые попытки в этом отношении потерпели полный крах.

И тогда он пошел кружным путем — стал искать бывших горничных, гувернанток, кухарок. Потом прибавил к ним официантов, поставщиков, престарелого садовника — всех тех, кто раньше прислуживал этим людям. И картина постепенно дополнялась новыми и все более интересными деталями. Пока не стала совсем полной.

На первый взгляд она получалась пестрой. Богатый род торговцев, постепенно обративший свой взор к политике. Один министр, несколько высокопоставленных должностных лиц. Потом несколько поколений дипломатов.

— Отец Антуанетты, когда-то ее звали только так, — подробно и добросовестно рассказывал Ралчев, — Крум Пандилов, был членом Верховного кассационного суда. Человек с твердым характером, отличавшийся безукоризненной честностью… Он был не слишком удобен для сторонников Третьего рейха. И при первом удобном случае его отправили на пенсию. Ясно, что на одну пенсию трудно содержать такой большой дом. Да и старые девы висели у него на шее. Я уж не говорю о том, что его младшая дочь, одна из красивейших девушек города, фактически стала бесприданницей.

— А ее мать? — прервал Ралчева Димов.

— Она умерла очень рано. Я видел ее портрет — Антуанетта поразительно похожа на нее. Она выросла в более скромной семье, ее отец был всего лишь инспектором в Министерстве финансов. После 9 Сентября дом Пандиловых был национализирован и передан в распоряжение дипломатического корпуса.

— Им заплатили за дом?

— Сначала его просто национализировали. Но позднее на основании жалобы наследников им сполна выплатили его стоимость. Но произошло это всего лет десять назад.

— И сколько они получили?

Ралчев назвал сумму.

— Деньги немалые! — заметил Димов.