Ограбление

Или, черт, может быть, это было просто потому, что у меня звенело в ушах, а голова парила легче гелия.

На несколько мгновений мы просто остались на месте, оба пытаясь взять дыхание под контроль и восстановить работу всех конечностей.

— Как твое похмелье? — спросил он в конце концов, слегка поцеловав меня в губы.

Я издала стонущий смешок.

— Это помогло мне прочистить голову. От разных вещей.

Настроение между нами стало серьезным, когда он понял, что я имею в виду. Очень нежно он провел кончиками пальцев по моей ушибленной груди, и я вздрогнула.

— Спасибо, — прошептала я, эмоции сгустились в моей груди, и мне стало трудно глотать. — Ты спас меня.

Он слегка нахмурил брови.

— Я ничего не сделал. Когда я пришел, его уже не было.

Я улыбнулась, покачав головой.

— Ты спас меня от погружения в такую глубокую яму отчаяния, что я почти потеряла желание сопротивляться. Теперь… этот мерзкий урод ничего для меня не значит. У меня есть ты.

Джон мягко улыбнулся, затем наклонил голову, чтобы поцеловать изгиб моей шеи. Я вздохнула от нежного прикосновения, все мое тело расслабилось так, как я никогда не думала. Но потом словно щелкнул выключатель, и Джон ушел в себя. Он поставил меня на пол, а затем быстро отвернулся, чтобы ополоснуться под все еще работающим душем.

Мне стало тревожно. Он не сказал ничего, что указывало бы на смену настроения, но это просто что-то витало в воздухе.

— Эм… что только что произошло? — спросила я, предпочитая знать, а не давать волю своему воображению. — Почему мне кажется, что ты просто охладел ко мне?

Он оглянулся через плечо, выражение его лица было совершенно нечитаемым.

— Я не знаю, о чем ты, — солгал он, его голос был полностью лишен эмоций. Он молниеносно закончил мыться, затем вышел из душевой кабины, позволив стеклянной двери снова закрыться, оставив меня одну.

Возмущение и неверие захлестнули меня, когда я схватилась за мыло… потому что внезапно я почувствовала себя слишком уязвимой и очень захотела свою одежду.

— Джон… — Что, черт возьми, сейчас происходит?

— Нам следует поторопиться, если мы хотим успеть на занятия вовремя, — сказал он, все еще используя холодный, отстраненный голос. — Может, это не очень хорошая идея — приходить вместе. Я уверен, что ты не хочешь, чтобы кто-то сомневался в твоих отличных оценках. Он даже не дождался ответа, прежде чем выйти из ванной с полотенцем, обмотанным вокруг бедер.

У меня отвисла челюсть. Неужели он сказал то, что я думаю? Я горько рассмеялась, смывая мыло со своего тела вместе с теми нежными чувствами, которые он вызвал всего несколько минут назад. Неужели я была настолько наивна? Очевидно, да.

— Ух ты, — сказала я с сарказмом, достаточно громко, чтобы он услышал, когда я открыла дверь душа и взяла полотенце с вешалки. — Ты — это действительно нечто, Джон.

— Спасибо, — отозвался он из спальни.

Я зарычала, натягивая свою грязную одежду обратно, даже не до конца высохнув.

— Это был не комплимент, придурок.

Он снова появился в дверях ванной комнаты, каким-то волшебным образом полностью одетый и выглядящий как всегда безупречно красивым.

— Конечно, это был комплимент, Трис. Не волнуйся, ты не первая студентка в Боулз, которая говорит мне об этом. — От шока у меня отказал язык, и я просто уставилась на него, пока он быстро и без особого впечатления окидывал меня взглядом. — Тебе, наверное, стоит забежать домой, чтобы переодеться. Люди могут заметить, что это вчерашняя одежда. Я не возражаю, если ты опоздаешь на несколько минут на занятия; просто закрой за собой входную дверь, когда будешь уходить.

И вот так я снова осталась одна.

На этот раз, однако, я был полна такой ярости, что чуть не подожгла его чертову кровать. Какой невыносимый ублюдок.

ГЛАВА 29

ДЖОН

Паника. Это было единственным приемлемым объяснением того, что я только что сделал. Я ахренеть как запаниковал, как и на прошлой неделе, когда рассказал Трис о Кристофе. Я впустил ее, обнажил свою душу, а потом, когда понял, что ее чувства стали реальными, я прямо-таки запаниковал. Прошлая неделя была достаточно плохой, когда я встал и ушел с самым слабым оправданием. Но это? О, Боже. На этот раз я все испортил.

— Ты тупой, дебильный, испорченный козёл, — бормотал я про себя, шагая через территорию кампуса к своему классу. Трис все еще была там, в моем коттедже, ее джинсы были расстегнуты, а лифчик едва скрывал фиолетовые синяки на ее груди, а я просто ушел. Как тупой мудак.

Что со мной не так?

Глупый вопрос. Я прекрасно знал, где все пошло не так. В тот самый момент, когда я понял, что трахаю сексуальную женщину не как средство достижения цели… Я был полностью потерян в ней, как только переступил порог душа, и с этого момента все вышло из-под контроля. Я не трахал ее. В том, что мы только что разделили, было слишком много эмоций, чтобы назвать это трахом, и это пугало меня. Я терял частичку себя каждый раз, когда целовал ее, и теперь я искренне боялся, что не смогу уйти после вечеринки Гримальди.