Ограниченная территория

— О… спасибо, — что-то меня покоробило, но осознанно я не могла сообразить, что — да и гудящая голова затрудняла способность внятно анализировать. — Простите, можно уточнить: вы приглашаете меня вместе с… Тимом?

— Конечно, мы хотим отблагодарить вас обоих за спасение нашего предприятия от врагов, которые пытались подрывать его работу и имидж. Я не оговорился с местоимениями «мы» и «наше»: юридически клиника и фармкомпания принадлежат мне, но по факту мы — я, Валя и Инна Алексеевна — близкие родственники, так что… А НИИ, хоть и государственный, тоже, по сути, мне как родной. Это ведь мой отец добился его основания, когда в РАМН трудился… В общем, я очень надеюсь, что вы сейчас сможете поехать со мной. А если и ваш друг согласится, то ещё лучше. Мы можем за ним заехать. Сразу скажу — речь идёт не только о простом чаепитии и словах, но и материальной благодарности.

— Ох, нет, вы что, я…

— А вам к тому же будет предоставлена своя, полностью укомплектованная лаборатория для проведения научных исследований. Валя рассказал, что вы продолжаете работу мужа по антимикробным пептидам, и значит вам это будет кстати. Не отказывайтесь, пожалуйста, от вознаграждения. Примите как обычный подарок. Вы и ваш товарищ его заслужили — после ваших личных потерь и подвергания собственных жизней опасности.

— Я… не знаю даже…

— Знать не нужно, просто пойдёмте со мной.

Я растерянно заморгала. Зачем такая спешка?

— Я благодарна вам за предложение. Но почему вы… э… хотите видеть нас именно сейчас?

Михаил вздохнул.

— Я говорил, это идея Вали. Он очень хотел бы, да и мама…

— Ну ладно, — с лёгкой настороженностью произнесла я. — Кстати. Извините за чай… он у меня только такой, — я сделала попытку улыбнуться, но вышло так, будто у меня нервный тик.

— Даже не думайте переживать на эту тему, — в отличие от меня, Филин улыбнулся по-настоящему: легко и непринуждённо.

— Михаил Павлович, вы не станете возражать, если я позвоню сейчас Вале и сама у него всё спрошу?

— Вы же говорили, ваш телефон сломался? — мой собеседник мгновенно изменился в лице: из доброжелательного оно сделалось каменно-настороженным.

— Да, но это другой. Я очень волнуюсь за…

— С вашей сим-картой? — неожиданно-спокойно спросил Филин, в упор глядя на меня.

— Нет, сейчас у меня другая. А что…

Я осеклась, когда до меня вдруг дошла истина, озарившая всё ужасным смыслом. Стало понятно и поспешное решение главы НИИ увезти меня, и фраза «я волновался за вас» — именно она показалась в речи Михаила неуместной, а также последние вопросы о телефоне.

Ужас сковал мне горло и, без сомнения, открыто отразился на моем лице. В голове потемнело от страха. Ни секунды больше не глядя на Филина, я вскочила и попыталась рвануть из-за стола, но тот оказался проворнее: подбежал и зажал мне ладонью рот. Я глухо замычала, брыкаясь и пытаясь кричать, а в следующий миг мне в плечо впилась острая игла.

Крепко держа меня жесткими пальцами, он успокаивающе шипел, пока вводил препарат, а я стонала и хныкала, чувствуя, как не отошедший от алкоголя мозг постепенно затуманивается — от шока, в биохимическое сопровождение которого медленно вливалось неизвестное лекарственное вещество.

— Нет… — медленно прошептала я, когда Химик отпустил меня, и я сползла обратно на диванчик.

Сознание ускользало. Что, если он ввёл мне один из экспериментальных препаратов, и теперь я могу умереть или стать инвалидом? А может, это был сразу смертельный яд? От этих мыслей на глазах выступили слёзы ужаса.

Только не отключаться, не отключаться, иначе окажусь совсем беззащитной перед этим психом… Сбившееся дыхание постепенно приходило в норму, выравниваясь, а панически колотящееся сердце замедляло темп. Почему мы отбросили версию, что Филин замешан в деле? Почему он казался таким примерным?

И Тим, господи, Тим, что будет с ним теперь? Неужели его тоже… А я даже не успею предупредить, чтобы он спасался…

— Всё-таки надо было принести конфеты, — послышалось рядом бормотание Филина.

Конфеты… мои фотографии… видео с камеры матери Вали…

С огромным усилием я подняла склоняющуюся на столешницу голову и посмотрела на того, кому я позволила так ловко обвести меня вокруг пальца. Брат Вали, красавчик с карамельно-каштановой шевелюрой, интеллектуал и хладнокровный убийца по-прежнему сидел напротив. Заметив, что я смотрю на него, он поставил кружку, из которой допивал чай, и расплылся в улыбке — ласковой и утешающе-спокойной, такую врач перед процедурой адресовывает бьющемуся в истерике ребёнку. Лишь с трудом в ней можно было распознать издевательские нотки.

— Не обращай внимания. Просто мои размышления, анализ собственного плана.

Я едва фокусировала мутный взгляд на его хитрой, довольной физиономии. Тело становилось свинцово-тяжёлым. Его окутывал сон. Ужасный сон, пробуждения от которого могло и не случиться.

Химик отлично понимал свою роль хозяина положения и сейчас наслаждался ею с откровенным удовольствием, наблюдая мою нарастающую слабость.

— Ни о чём не волнуйся, — заверил он. Его глаза пылали ледяным огнём, от которого застывало сердце. — Дальше обо всём позабочусь я сам.