Ограниченная территория

После того, как все уехали, я собралась заняться делами, но, решив дать себе небольшую передышку, села на деревянное крыльцо и стала глядеть на растущие у калитки подсолнухи. Их было много, целые заросли. В раннем детстве я любила, восторженно пища, бродить среди них, раскачивая стебли, и мама, ругаясь (только для вида — она не сердилась по-настоящему), звала меня и пыталась вытащить. Но я всегда упорно настаивала на том, чтобы мне не помогали находить дорогу: ощущение, что я сама нашла выход из лабиринта, наполняло меня огромным воодушевлением, гордостью и, казалось, чрезвычайно важным достижением. Кто их садил? Или они всегда росли там сами по себе? Я уже не помню.

Сейчас качающиеся жёлтые солнышки навевали тоску, напоминая о чувстве потери и о том, что я так и не сказала Антону вслух.

* * *

Часть дня я потратила на различные домашние хлопоты. Приготовить я решила тушеную картошку с грибами, которые нашла у папы в банке на верхней полке холодильника. Смешала их я только с половиной порции картошки, оставив Антону часть без шампиньонов — он вообще не любил грибы, в то время как остальные просто обожали. Мой муж никогда не жаловался на приготовленную мною еду, однако, как истинный учёный, был большим привередой, а в кулинарных делах и вовсе демонстрировал большую избирательность. Поэтому дома он обычно сам и готовил: всё, что ему хочется и как ему хочется, в нужных пропорциях. Надо отдать ему должное: получалось действительно вкусно. Сделав ещё окрошку и салат из огурцов и помидоров, янаконец присела в кресло, которое когда-то любила мама, и взяла с рядом стоящей тумбочки свою незаконченную работу.

Пока что это было белое шерстяное полотно на спицах, с тянувшейся от него похожей на пуповину нитью, которая соединяла его с «родителем» — клубком. Со временем ему предстояло превратиться в мужской свитер.

Такой Антону должен понравиться. По крайней мере, на этот раз на нём не будет никаких изображений. Я усмехнулась, вспомнив подаренный когда-то мужу на Новый год свитшот с большим футбольным мячом посредине груди.

«Тим, когда меня увидел, полчаса ржал! Но это потому, что он дурак. Не понимает стиля!»

«И правда не понимает… Но вот что скажу по секрету: теперь можешь и ты над ним поржать. Ему я связала с плюшевым мишкой. Я завтра прямо во время застолья на него и надену».

Да, Антон, услышав об этом, буквально стонал от смеха…

Мои воспоминания прервал звук приближающихся автомобилей. Сердце затопила радость. Делала петлю за петлей, я с нетерпением вслушивалась в звуки. Вот машины остановились за домом — заглохли моторы — скрип калитки — и на вымощенной досками дорожке послышались шаги, а следом — голоса.

— Детка, я понял, что ты хочешь погонять на мопеде. Мне и самому понравилось. Ветерок, скорость! Только задницу немного жмёт.

— Нечего злоупотреблять фастфудом. Скоро ты вообще её в сиденье не вместишь!

— Малышка, ты же знаешь, я тебя люблю. Но когда ты приносишь что-нибудь из ТОГО магазина…

— Тим, я тебя тоже, но в те разы у меня не было выбора, и потом, не всё там плохое!

— Короче, оболтусы. Я вам щас картошки из подпола достану — жрите, сколько хотите! — не выдержав, вклинился в типичный супружеский диалог Вердиных мой отец. — И доче с зятем. Катюха! Выходи!

Я охнула, отложила вязание и пошла на зов. Всё-таки с папой в одиночестве долго не отдохнёшь.

Выйдя на веранду-прихожую, я вдруг подумала: а что, если он не один? Вдохнув поглубже, я открыла дверь и с облегчением заметила у крыльца только Тима, Марго и папу, который стоял на два шага впереди них.

Несмотря на то, что отцу было семьдесят два года, выглядел он лет на десять моложе. Густые и абсолютно седые волосы, глаза — такие же карие, как мои, не потерявшие былого задора, с россыпью морщин вокруг, а кожа лица и сильные руки — загорелые от частого пребывания на солнце. Помимо этого, он обладал плотным, коренастым телосложением и средним для мужчины ростом: сейчас было заметно, что папа где-то на пять сантиметров ниже меня и Тима, но примерно на семь-восемь выше Марго.

— Антон ещё не приехал? — удивилась я. — Вы вроде вместе все договаривались вернуться.

— Ха! Этот тормоз опаздывает. То есть твой муж, Катюха, прошу прощения. Мы когда по нашим сельским гравийным дорогам фигачили, его на мотике несколько раз обогнали! — похвастался Тим.

— Ты специально останавливался, а потом его обгонял, придурок! — Марго, помотав головой, закатив глаза.

— Конечно. Пусть знает, что наша посудина круче «Фольксвагена Тигуана»!

— Тебе лишь бы повыпендриваться. Завидуй молча! Нас и так на въезде из-за этого чуть не поймал гаишник.

— А я его и не боялся. Главное — я взял права. А то не хотелось бы, как в тот раз, потом доказывать…

— Это когда ты мопед угнал у Славина? — хихикнула я.

— Не угнал, а позаимствовал! Ванька всё равно набухался и дрых, а ещё был мне денег должен — я его потом простил.

— Три раза заимствовал.

— Да, Тимоха. Мы с отцом твоим потом разбирались, — зацокал языком мой папа. — Хорошо, хоть в аварии не попадал.