Oh, naughty Charles! (СИ)

— Случилось настоящее дерьмо, — почему-то решил признаться Купер-младший, хотя Джагхеду он хотел бы рассказать о своих проблемах и попросить совета в последнюю очередь, но слова вырвались неожиданно и теперь ничего уже было не поделать. — Я нагрубил ей и обидел, задев за больную тему.

— Я даже не удивлен, — хмыкнул Джонс, проходя внутрь квартиры и садясь за стол, осматривая обстановку. Домик Куперов был небольшим, примерно раза в два меньше того места, где жил сам Джагхед, но находиться в нем было очень приятно. Всюду были расставлены гирлянды или свечки, рамки с фотографиями, растения в маленьких горшочках, на диване раскиданы пушистые подушки и клетчатый плед, а в воздухе витал аромат печёных яблок и корицы. Парень мог поклясться, что уютнее атмосферы он не ощущал ни в одном из домов, где ему приходилось находиться. — Ты собираешься извиниться перед ней, я надеюсь?

— Да, но позже. Зная Бетти, ей нужно немного времени чтобы отойти от ситуации, — Чарльз также присел за стол напротив гостя, осознавая, что Джонс сейчас был единственным человеком, которому он мог рассказать об этой ссоре. Иронично.

— То есть ты уверен, что твоя сестра сейчас не сидит на полу и не плачет, потому что самый близкий ей человек не понимает ее? — скептично выгнул бровь брюнет, словно гипнотизируя парня. Тот, немного смутившись под таким пристальным взглядом, отвёл глаза в сторону, заставив Джагхеда сразу вспомнить Бетти, которая делала точно также, когда ей было неловко или если она старалась избежать разговора. Они действительно были очень похожи: голубые глаза, которые казалось смотрели в самую душу, светлые чуть вьющиеся волосы и мягкое, доброе выражение лица. Только вот у Чарльза вид был более строгий и смотрел он на Джонса с неким… подозрением?

— Может я лучше знаю? Или за эти два месяца вы сблизились с Бетти и теперь ты думаешь, что можешь указывать мне? — зло прошипел парень в ответ, где-то в глубине души понимая справедливость слов собеседника.

— Что за дичь ты несёшь, Чарльз? Между мной и Элизабет ничего нет, — отрезал брюнет, чуть не добавив «к сожалению». Потому что он был бы совсем не против.

— Думаешь я тебе поверю? Да, мы с Бетти часто ссоримся, но мы все ещё семья, я люблю ее и в обиду никому не дам! Только попробуй что-либо с ней сделать, приставать или в этом роде: я закопаю тебя собственными руками, если она хоть слезу из-за тебя проронит, — выплюнул Чарльз. Джагхед внимательно следил за ним, понимая, что тот не шутит. Блондин и вправду готов был убить любого, кто причинит вред его сестре, даже если это будет какой-нибудь громила.

— Я вижу, что ты любишь Бетти, но зачем приносишь ей так много неприятностей? Возможно удивлю тебя, но ходить в школу каждый день и выслушивать о тебе разные вещи не входит в список ее любимых дел.

— Да ладно! — язвительно произнес Чарльз, всплескивая руками. — Я пытаюсь наладить ситуацию, но пока не…

— Как ты пытаешься наладить ситуацию, скажи мне? Не проходит и дня, чтобы миссис Гранди не звонила твоей сестре. Я каждый день вижу, как она с ней разговаривает. Ты думаешь это шутки? Бетти постоянно выгораживает тебя, если бы не она, то тебя бы уже давно исключили. Возьмись за голову наконец! — не выдержал Джагхед. Слишком больно было смотреть на разбитую Элизабет, которой он ничем не мог помочь и поэтому парень твердо решил убедить Чарльза перестать так себя вести.

Он готов сделать все что угодно, лишь бы больше не видеть Бетти в слезах.

— Как долго меня хотят отчислить? — лишь холодно поинтересовался блондин, чувствуя нарастающую вину в сердце.

— Уже месяц где-то. Если ты не перестанешь вести себя как отбитый хулиган, я уверяю тебя, ты вылетишь из школы кубарем. Терпение Гранди и других учителей заканчивается, я молчу о том, что твое появление на моих уроках, как праздник. Если ты действительно любишь Бетти, то просто задумайся над тем, как ей тяжело. Она ведь не получает от тебя никакой поддержки. Чарльз, да мы с тобой не в особо хороших отношениях, но я не хочу, чтобы ты губил себя. Ты толковый парень и тебя ждёт светлое будущее, ещё не поздно все поменять. Хотя бы ради сестры. Я уверен, твоя мать будет горда тобой.

Джонс знал о том, что Куперов осталось всего двое. Знал, что Элис умерла от неизлечимой болезни и что Хэл отцовские обязанности никогда не выполнял и не заботился о детях. И потому ему было лишь вдвойне больней смотреть на Бетти, которая из кожи вон лезла, пытаясь совместить учебу и работу, при этом воспитывая брата. Она призналась ему, что похоронила свои мечты стать успешным журналистом и уехать за границу, теперь самым важным для нее стал брат, которому она старалась заменить мать. Чарльзу всего пятнадцать и она не могла позволить себе бросить его.