Ой упало солнце: Из украинской поэзии 20–30-х годов

Полярный мрак. Косматые зарницы
Над пустотой заснеженных равнин.
Немеет сердце… Сколько лет один
В заледенелых дебрях он томится…
Он помнит круг собратьев яснолицый,
Высок и смел их молодой почин.
Он бьет в набат — борец и гражданин,
Зовущий всех ярму не покориться!

Суд. Ссылка. Тьма ледовой маеты.

Сияньем странным небо раскололось,
А тишина мертва, и дни пусты…
Вдруг — бубенцы… далеко скрипнул полоз.
Но сквозь метель он слышит тот же голос:
— Ну что? Сдаешься? Каешься ли ты?..

23/XII. 1933

СОЗВЕЗДЬЕ ДЕВЫ

Когда в ночи, в душистом светлом мае,
Растут хлеба и буйствуют цветы,
Как в дни Сатурна, смотрит с высоты
Она — пресветло-мудрая, святая,
И, мнится, ночь вздыхает, вспоминая
О тех веках великой простоты,
Когда молчали копья и щиты
И диких мерзких войн дремала стая.

Но вот блеснула кровь. Звенит труба.

Волы согнулись под ярмом раба,
И, грешных, нас покинула Астрея.
Лишь по весне в далеких небесах
Ее венец сияет, не тускнея,
И колос мира у нее в руках.

1923

СКОРПИОН

Я помню лето. Светлое село.
Волыни щедрой ласковое лоно.
Лягушки заливались у затона,
С полей медовый запах донесло.
А в плесе неба, синем, как стекло,
Уже зарделись клешни Скорпиона,
И Антарес уже горел бессонно
Над далями, откуда что-то шло.

Я уезжал и взором астролога

Я вопрошал, какая мне дорога
В грядущие неведомые дни?
И вдруг погасло диво Скорпиона,
А друг-Стрелец вознес над далью сонной
Свой светлый лук и добрые огни.

7/VI. 1922

БЛИЗНЕЦЫ (Апрель)

Люблю я тихих сумерек свеченье
Апрельское. Чернеющий узор
Садов вишневых. Темных нив простор
И в лужах — зорь весенних отраженье.
Несутся стаи где-то в отдаленье —
Их контура не различает взор,
Густеет сумрак, и небес шатер
Уже мерцает в звездном украшеньи.

Взирает Млечный Путь на спящий мир,

Блестит Ковша небесного пунктир,
И Близнецы на западе сияют,
И видит влажный полог темноты,
Как на деревьях почки набухают
И чутко всходят первые цветы.

12/III. 1933

ВОДОЛЕЙ (Воспоминание)

Ночное поле. Август. Фаэтон
Кряхтит, хромая, будто путник старый,
Над горизонтом — яркие Стожары
И наклоненный влево Орион.
Колодца скрип. Воды и ведер звон.
Над желобом — коней почтовых пара.
Овраг. Туман, белесый, как отара,
И холодок, прогнавший первый сон.

А я, малыш, читаю в изумленье

Небесной карты пестрое свеченье
И в звездоносных россыпях тону.
И снова дрема в мягких добрых лапах
Качает мир, и неба глубину,
И трав росистых сладковатый запах.

30/VIII. 1931

РАЗДУМЬЕ