Ойкумена

Это были вехдены. Не люди Фаруда, посланные следить за беспокойным кукольником, не пахлаваны Зартака, а михрянцы-болельщики, опоздавшие к началу «межпланетного турнира». Их монолет, приземистый и кургузый, стоял в ложбинке у подножия холма. Пять человек в сине-белых колпаках, ухмыляясь, загородили Тарталье дорогу. Спиртным от них не пахло, но глаза подозрительно блестели, а в движениях наблюдалась легкая дискоординация.

— Гуляю, — дипломатично ответил Лючано.

— Гуляешь, уважаемый? Ты, значит, гуляешь, а они там борются?

— Да.

— Интересное дело… А клеймо? Клеймо-то где, ортодоксик?

Вздрогнув, Лючано с опозданием сообразил, что напористый михрянец имеет в виду не печать рабства, будь она проклята, а самоклейку с изображением связанного огня. Не желая вступать в объяснения, он достал из кармана пачку злополучных эмблем, отодрал одну и криво приклеил на рукав.

— Он не наш, Азат, — сказал кто-то из болельщиков: самый вменяемый или самый наблюдательный. — Инорасец. Отстань от него, а?

— Инорасец? — хрипло расхохотался Азат. Похоже, михрянец видел в ситуации нечто замечательное, раз не торопился взглянуть на поединки борцов и поддержать своих. — Эй, инорасец, ты зачем клеймо нацепил?

— Ты попросил, я и нацепил.

«Будут бить, малыш, — предупредил издалека маэстро Карл. — Или предложат бороться. Им скучно, энергия требует выхода. Уж не знаю, какой дряни они накурились… Начинай кричать. Фаруд услышит, тут недалеко.»

«Стыдно, маэстро.»

«Ты что, до сих пор числишь себя в капралах? Хватит, навоевался…»

— А если я попрошу тебя сплясать вприсядку? Съесть червя? Сбегать нагишом к памятнику и обратно? Как тебя зовут, инорасец?

Звать на помощь, следуя совету маэстро, не хотелось.

— Лючано. Лючано Борготта, невропаст.

— Невропаст — это раса?

— Профессия.

— Слышь, невропаст, ты всегда такой покладистый?

Азат подошел ближе. От михрянца пахло тонкой, едва уловимой горечью. Неприятной, в отличие от ароматов дневной степи. Казалось, он проглотил стог свежескошенной травы, пропитал желудочным соком, переварил — и теперь дышит отрыжкой. Малорослый, крепкий, набычась, Азат стоял вплотную, будто намереваясь взять собеседника за грудки или боднуть лбом в лицо.

— Чего ты от меня хочешь? — спросил Лючано.

И понял, что для него все закончилось.

Контрапункт. Лючано Борготта по прозвищу Тарталья (от совсем недавно до здесь и сейчас)

Ненавижу определение «творческий человек».

Сразу представляется: сидит эдакая сопля на придорожном камешке и ноет. Весна — слякоть, лето — жара, осень — дожди, зима — холодно; и от всего у него душевный геморрой. Коллеги — завистники, поклонники — льстецы, жена — стерва, равнодушные — мерзавцы; и опять же от всех у него эррозия шейки музы. Вдохновение в бегах, быт заел, клоп укусил; ну и, кто б сомневался, хрупкая натура не выдержала столкновения с айсбергом реальности.

Треснула от яиц до темечка.

Говорят, режиссер Монтелье, когда его называли творческим человеком, без промедления бил в морду. Потому что гений.

Михр, округ Ашхавард, база дислокации 6-го полка ДШМГ

Тумидуса уже тошнило от вехденов.

За считаные дни легат твердо уверился: с Хозяевами Огня проще воевать, чем сотрудничать. Военный советник, командированный в генштаб 1-й Национальной Освободительной армии (место дислокации — бывш. Ашхавардская сатрапия), он, летя с Террафимы на Михр, наизусть выучил текст «Соглашения между Помпилианской империей и Михрянской республикой о военных советниках при Министерстве обороны республики».

В день прибытия ему объяснили, какая статья в соглашении — главная.

«Статья 10. Военный советник, сотрудники аппарата и члены их семей соблюдают законодательство Михрянской республики, уважают существующие на Михре обычаи и традиции.»

Он честно старался уважать. Лишь оставшись наедине с собой, недоумевал: если это — реформисты, то как ведут себя ортодоксы? Его раздражало все. Нитяные пояса, надеваемые перед заседанием штаба поверх формы. Необходимость умыть руки после того, как ты побывал на северной стороне здания. Отдельный столик — сидя с ним за общим столом, вехдены-офицеры всегда были не голодны. Женщины-военнослужащие, похожие на расфуфыренных попугаиц.

Женщины — особенно.