Ойкумена

Бригадир здраво оценил свои возможности по изысканию настоящего бретера с грамотой в течение двух-трех дней. Тихо выругался и подозвал Кая. Точнее махнул рукой, показывая, что теперь свободен для разговора. Мечник кивком приветствовал Матрису, склонился к уху бригадира и коротко зашептал. С каждым словом Сантели прищуривался все больше и больше, пока его и так довольно узкие глаза не утонули в сети морщинок.

- Значит, подумаешь насчет Хель, если фехтуна найду? - повторил бригадир, остро глянув в глаза аптекарши. И сказал, как топором рубанул. - Начинай думать.

Он резко вышел из кабака, оттолкнув какого-то некстати подвернувшегося под руку. Тот хотел было громко возмутиться в спину бригадира, но следующий за командиром Кай коротко глянул на пригородного - судя по одежке - мужичка, и все возмущение застряло у того в глотке.

* * *

Сафир уже открыл заднюю дверь Аптеки, ведущую в пристройку, что служила операционной. Ну, то есть как ... правильнее было бы сказать, что это универсальное помещение для droch obair, «грязной работы». Здесь сваливались охапки флоры для переборки и сушки, хранился избыток горючего сланца. Случалось, Матриса вела тут переговоры, не терпящие сторонних ушей. Иногда разделывалась и засаливалась свинина. И не только свинина, поскольку с точки зрения местных что человек, что свинья - суть мясо, поэтому ампутации проводились на одной и той же колоде.

Полгода назад по настоянию Елены в центр большого сарая вместо той самой колоды водрузили большой стол, который девушка самолично скоблила и шпарила кипятком перед любой операцией. Матриса поначалу смотрела на это скептически, однако больные действительно стали выздоравливать легче и быстрее. Не намного, однако, достаточно, чтобы начинание «мастерицы Хель» оказалось молчаливо признано.

На столе лежал «смоляной», которого удерживала пара его друзей, четвертый - бригадир - стоял поодаль, мрачно катая по костяшкам пальцев монету, обрубленный по краям королевский тынф, зеленый и невероятно фальшивый даже на вид.

Узкие и длинные окошки, забранные тонкими слюдяными пластинами под односкатной крышей, давали мало света, так что Сафир запалил дополнительно три магических светильника, «вечные лампы». Лена передала ему корзину с покупками, скупо приветствовала бригадира, стараясь не дрогнуть ни голосом, ни лицом. Ей пока не доводилось заниматься лечением в одиночку, да и человек по имени Ян был сугубо неприятен. Однако по неписаным традициям лечение должно было оказываться сразу по факту поступления пациента. Дело шло к тому, что придется впервые работать одной.

Какое-то время Елена считала, что все банды искателей удачи (именуемые здесь «бригадами») одинаковы - сборища ублюдков и негодяев, готовых рисковать жизнями и душами (то ли существующими, то ли нет) в поисках Профита. Довольно быстро выяснилось, что это не так. Бригады довольно четко делились по специализации, территориям охвата, численности, сбыту и так далее. Бригада Сантели, например, относилась к крепким и уважаемым  »середнякам», которые работали по золоту и не слишком сильным артефактам в подземельях и завязывались на сбыт во Вратах.

Но существовала отдельная категория бригад, немногочисленная и сомнительная даже с точки зрения очень гибкой морали жителей Пустоши. Именовали их «shepskate», что дословно переводилось как «жадины», но имело и второй смысл - алчность, доводящая до людоедства. «Жадины» не искали Профит сами, они охотились на тех, кто его уже добыл и нес в один из пяти основных городов пустошей, для сбыта. А поскольку за покушение на обычных «смоляных» могли без разговоров отправить на Ферму, «жадины» отлавливали новичков, за которых вступиться было некому.

На Пустоши постоянно прибывали новые люди, беглецы из Королевств, готовые поставить на кон жизни в погоне за удачей или бегстве от нищеты. Кто-то оседал на земле, которой было много, только успевай обрабатывать. Кто-то прикупал на последние монеты снаряжение и уходил в подземелья. Большая часть из них погибала, и никого не интересовало, что именно оборвало жизнь очередного бедолаги, когти и зубы, или клинок. Именно этот непрекращающийся приток искателей фарта и новой судьбы спас год назад жизнь Елены, которая при помощи Матрисы и Сантели просто затерялась в пестром многолюдье Врат. Он же поддерживал существование «жадин».

Ян по прозвищу «Мясной» был самым известным, самым удачливым бригадиром «shepskate». И самым осторожным, потому занимался своим ремеслом уже не первый год, сохраняя голову в целости. А прозвище он получил за великолепно исполненную татуировку во все тело, от пяток до подбородка. Рисунок в две краски очень точно воспроизводил тело со снятой кожей, до мельчайшей мышцы. Говорили, это отличительный признак воровских сообществ с юго-востока.