Ойкумена

Да... «порезался», как же. Рана носила все характерные признаки рубленой, однако не топором, а скорее длинным клинком. Ударили с силой и «протягом», мало не достав до кости и чудом не задев артерию. Кого бы ни ограбили бандиты Яна, тот продал свою жизнь недешево. А может поножовщина среди своих, запросто...

Елена кинула взгляд на лицо пациента, убедилась, что пиявки подействовали. Достала из скатки ножик с костяной ручкой и небольшие клещи с хищно изогнутым клювом. Примерилась и, аккуратно зацепив первый клочок посеревшей плоти, опустила лезвие ножика.

Понемножку, по чуть-чуть. Клочок за клочком. Исполнительный Сафир тонкой струйкой лил в рану подсоленный раствор, вымывая сгустки гноя и свернувшейся крови. Вновь открылось кровотечение, но пока терпимо.

- Ремень сверни, - приказала Елена одному из «смоляных», кляня себя за забывчивость. Рука чуть дрогнула, и клинок резанул по капилляру, добавив крови. - Оберни ногу выше колена. Если жила не выдержит и вскроется, сразу перетягивайте.

Уж что-то, а делать жгуты здесь умели и даже знали, что держать их долго нельзя. Или наоборот, можно и нужно. В совсем уж глухих местах так казнили воров и насильников - перетягивали накрепко орудие преступления, держали несколько часов, а потом отпускали с миром, на мучительную смерть от некроза.

Как обычно, стало подташнивать. Хирургическую работу Лена ненавидела, точнее она ненавидела страх, охватывающий ее каждый раз, когда требовалось резать живое тело. Страх ошибиться, потому что все учение здесь сводилось к «делай как я», а ближайший учебник анатомии находился, по очень примерным прикидкам, в нескольких сотнях километров к юго-востоку. Страх убить пациента. Страх расплачиваться за это перед Матрисой.

В такие моменты помогала отстраненность от процесса, примитивный аутотренинг. Это не она все делает, это манипуляторы медицинского робота, она всего лишь наблюдает. Явно мертвое срезать, живое оставить. Сомнительное осторожно ткнуть кончиком ножа, здоровая мышца при этом сократится и пустит капельку крови.

«Шейте красное с красным, желтое с желтым, белое с белым. Так наверняка будет хорошо.» Откуда это, отчего пришло на ум именно сейчас? Нет, не вспомнить[11]. Да и черт с ним. Пот выступил на лбу обильными каплями, но туго затянутый чепец задерживал соленые потеки, не пуская в глаза.

Так... кажется все. И еще немного солевого раствора. Точнее много, тут его жалеть нельзя. Подумать только, соль, обычная копеечная соль, которую родные использовали сразу пачками для приготовления курицы на сковородке, теперь была дорогим ресурсом, который отмеряли ложками и покупали за немалые деньги. Потому что привозили ее с прибрежных солеварен, а без соли невозможно консервировать продовольствие. Так что Сафир, по сути, промывал рану жидким серебром. Хотя все равно платить в конечном итоге не Аптеке, а заказчику, то есть Яну.

Полный ритуал требовал понюхать рану напоследок, и опытные медики, таким образом, ставили весьма точные диагнозы, но это было выше лениных сил. Девушка боялась, что ее вывернет прямо в разверстую плоть, подрагивающую синеватыми жилками. Да и не с ее обонянием пытаться вынюхать запах гнили в тяжкой, душной атмосфере «операционной».

Сафир отнял насосавшихся пиявок, сбрызнув их солевым раствором. Поместил обратно в бутылку, чтобы потом выпустить в специальную бочку с еженедельно сменяемой водой. Через пару недель гады снова будут готовы к использованию. Осталось наложить компресс из подорожника. Мясистый лист шириной с ладонь разрезать вдоль, одну часть иссечь и крепко сжать, выдавливая сок прямо в рану, вторую аккуратно прибинтовать поверх чистой тряпицей.

Все. Остальное в руках Параклета.

- Не шейте рану сразу, - через силу выговорила девушка, стягивая маску, так что та повисла на шее. Руки устали, поясница устала, ноги в деревянных ботинках сводило мелкими судорогами.

- В другой раз просто бинтуйте и везите в город.

- Ага, неопределенно согласился Ян. Придирчиво оглядел своего парня, который все еще пребывал в далекой стране пиявочных грез. И деловито спросил. - Как расплачиваться? Почем за все? Копы, тынфы? Сейчас пересчитаем по правде все сделаем.

Спросил энергично, напористо, требовательно. Даже шагнул почти вплотную, пытаясь нависнуть над Еленой (что при ее росте выше средней женщины Пустошей получилось не очень). Знакомая уловка, безыскусная и подлая. Член корпорации больше не принадлежит себе, он часть сообщества. Соответственно, давая какое-то обещание касательно работы, он отвечает от лица всей корпорации, заменяющей ученику и подмастерью данную при рождении семью. А кто ты такой, чтобы обсуждать денежные вопросы в обход мастера? И как ты можешь претендовать на оплату, достойную мастера, если всего лишь ученик, без году неделя?