Ойме

— А потом бросила? Вот просто так взяла и бросила?

— Ну, цыганская кровь, видать, взыграла. Хотя погоди-ка. — Тётя Тамара уже поставила ногу на ступеньку, чтобы идти дальше, но остановилась. — Цыгане-то своих детей-от не бросают. Семьи-то у них, видала, какие? Большие да крепкие. Да и Русалина была хорошей бабой.

— Так что же случилось-то?

— Да кто теперь разберёт. А что, тебе твои-то не рассказывали?

— У нас о Русалине вообще вспоминать не принято. Даже фотографий нет.

Тётя Тамара понимающе помычала.

— Давай, спокойной ночи.

— И вам.

Тётя Тамара ушла к себе, а Лёка постояла ещё несколько секунд на площадке. И только когда тётьтамарина дверь громыхнула, вставила ключ в замок.

Вошла, включила свет. Из-за косяка выглядывала зеленоглазая мордочка.

— Груша! — позвала Лёка, садясь на корточки. — Иди сюда, маленький!

Груша только смотрела на неё большими глазками. Видимо, не привыкла ещё.

— А, ладно. — Лёка поднялась и случайно поймала своё отражение в зеркале. А неплохо Яна её накрасила. Жаль, фотографий не сделали. Хотя…

Лёка не умела делать селфи, но тут такой случай выдался. Кто знает, когда ей ещё раз повезёт так классно выглядеть. Так что она всё-таки сфотографировалась на фоне тёмного окна. Игра теней получилась интересной, так что Лёка вообще была на себя мало похожа. Зато, как выяснилось, похожа на прабабушку Русалину. Ну, ей и раньше это часто говорили. Правда, всегда в качестве упрёка.

Когда Лёке выпал выходной, она с утра пораньше направилась в пункт самовывоза. У бабушки намечались именины, и нужно было сделать подарок. В этом году Лёка впервые дарила что-то лично от себя, купленное на заработанные деньги.

Лёка долго думала, что заказать и, в конце концов остановилась на лимонаднице. Идею подсмотрела на работе. В «Ойме» некоторые напитки гостям подавали в небольших лимонадницах. Летом — лимонады и фреши, осенью — морсы и компоты. Стильно и красиво. Бабушке должно понравиться.

Перехватив коробку, Лёка спешила домой, потому что ещё нужно было успеть записать Грушу на прививки. По палисаднику, как обычно в хорошую погоду, развалились кошки, а тётя Тамара сидела на лавочке и листала какую-то большую книгу.

— А, Лёнька. Привет. Садись, — кивнула тётя Тамара на лавку.

— Я Лёка.

— Это что ж за имя? — тётя Тамара нацепила очки с толстыми линзами, и теперь смотрела на Лёку огромными глазами.

— Гликерия. Это в честь другой прабабушки. — Лёка поставила коробку на лавку и села рядом. — Это что у вас?

— А это, — загадочно проговорила тётя Тамара, — альбом с фотографиями. Видишь? Это я в школе. Это на танцах. Это я в Ленинград ездила, а это — на море. А вот это для тебя нашла.

Тётя Тамара, которая в молодости была очень даже ничего, перевернула пару страниц. Подвинула альбом к Лёке. С одной из фотографий на них смотрели две девушки. Они сидели рядышком на фоне какой-то драпировки возле тумбочки, покрытой кружевной салфеткой, и держались за руки. Одна была похожа на тётю Тамару, наверное, её мама. А второй была Русалина.

Лёка взяла альбом из рук соседки. Она в первый раз видела фотографию прабабушки Русалины. Оказывается, они и правда немножко похожи. Только Русалина действительно ярче. И в тысячу раз красивее. Огромные сверкающие тёмные глаза, чёрные блестящие волосы. Черты тонкие, улыбка волшебная. Действительно, мужчины, наверное, от одного её вида голову теряли.

Русалина улыбалась так, будто рада была встрече с Лёкой. Вот сейчас подмигнёт.

Лёка встряхнулась.

— А можно я сфотографирую? — спросила она у тёти Тамары, вынимая смартфон. Соседка кивнула, и Лёка осторожно пересняла старую фотографию.

— Вот, тут ещё свадебная есть. — Тётя Тамара перелистнула пару страниц.

Действительно, Русалина в свадебном платье. Мода, тогда, конечно, была забавной. И лица у людей каменные, это на свадьбе-то. Зато Русалина аж светилась счастьем. Единственная в кадре улыбалась. Лёка пересняла и эту фотографию.

— И ещё вот эта. — Тётя Тамара перевернула страницу.

Здесь Русалина была запечатлена одна. В блузке с вязаным воротничком, приколотым большой брошкой, и в серьгах. Взгляд у неё был гипнотическим.

— Воротник-от она сама вязала, — улыбаясь, произнесла тётя Тамара. — Она вообще рукастая была. Строчила, вышивала, вязала. Дети её всегда самые нарядные бегали. Я твоей бабушке даже маленько завидовала.

Вот, значит, как. А теперь бабушка о своей маме Русалине даже говорить не хочет.

Лёка пересняла фотографию на смартфон. Тётя Тамара закрыла альбом и перестала улыбаться — во двор въехала машина и подкатила прямо к подъезду. Из авто вылезла соседка с длинными чёрными волосами, новая хозяйка квартиры на третьем этаже. Волосы у неё не то что у Русалины. У той — блестящие, вьющиеся. А у этой — пакля крашеная, зато длиной ниже поясницы.

Дамочка вытащила большой молоток и принялась выбивать секции низенького забора.

— И чегой-то вы делаете? — спросила тётя Тамара, прижимая альбом к животу.

— А чё — не видно? Фигню эту снесу и машину тут ставить буду. А ты заткнись.