Окаянная Русь

   — Господин мой, великий литовский князь Свидригайло, в обиде на Василия Московского, — заговорил князь Протасьев. — Не может он забыть того, что князя Юрия с престола спихнул, — эти слова прозвучали укором Улу-Мухаммеду, ведь это он, когда был на вершине власти, когда мог карать и миловать целые народы, Ваську на стол московский посадил, без него не укрепился бы он на Москве. — Пришло время расквитаться.

   — Так у вас же с Василием есть союз о мире.

   — Есть, — охотно отозвался князь, — только это для вида, служить ему мы не собираемся. Ночью он нам велел на тебя выступать, но мы его дружине в спину ударим, а ты со своим воинством с фланга бей. В хвост и в гриву его разобьём. Ну, а теперь идти мне надо, кони озябли и выступаем рано. Будь здоров, хан! — И, повернувшись широкой спиной к Мухаммеду, воевода вышел, на миг заслонив проем двери.

Рать Дмитрия Юрьевича продвигалась к Белёву медленно, мешал глубокий снег. Да и в дороге задержались: останавливались у местных князей, веселились на пирах да лапали без разбору девок. Дружина своевольничала, норовила свернуть в деревню, прихватить харчи и наказать нерадивых. И, глядя на мародёрство Дмитриевой рати, крестьяне понимали, что те мало чем отличаются от татар. Мужики спешили свезти добро на заимки, а сами хоронились в лесу. Не ровен час, в посошную рать заберут!

Город Белев предстал перед дружиной Дмитрия неожиданно. Сначала увидели они колокольню, а потом терема да избы. По всему было видно, что дальний городишко на Руси не из последних: красив и богат, искусные мастера украшали его церквами и шатровыми башнями.

Пьяно и весело шла рать к городу. Уже и теплом дохнуло от жилья и потянуло дымом. Разбрелось пьяное воинство. Возницы бестолково гнали сани по заснеженному полю, и кони по грудь зарывались в рыхлый снег.

Отряд ордынцев появился неожиданно — словно возник из преисподней, раскручивая плети, они гнали коней прямо на Дмитриеву рать.

   — Алла! Алла!!

Передовой полк не успел развернуться в боевой строй, и снег окрасился первой кровью.

   — Дави их, нехристей! — истошно орал Дмитрий Юрьевич.

Конь князя, увязнув глубоко в снегу, остановился. А он, подгоняя его нагайкой, матерился. Поднялся конь на дыбы и скинул Дмитрия Шемяку в нетронутый снег. И когда наконец, разгребая руками рыхлый сугроб, князь сумел выбраться, то увидел, что конница Улу-Мухаммеда, расколов его рать надвое, ушла в лес.

   — Куда мы теперь, хан? — спросил Тегиня, когда город остался далеко позади.

Мухаммед долго не отвечал. Если бы он знал это сам! А потом, махнув рукой, неопределённо сказал:

   — Туда. За Итиль!

Улу-Мухаммеду хотелось быстрее оставить негостеприимные русские земли, где он так и не сумел найти для себя дом. Всюду бывший хан был незваным гостем, и как ни велика земля, не было для него на ней места.

   — Мы возвращаемся в Золотую Орду? — опасливо спросил мурза Тегиня.

   — Возвращаемся, нам просто некуда больше идти. Если нас не приняла Русская земля, пойдём в Золотую Орду и будем надеяться на лучший приём.

Али-Галиму, эмиру Иски-Казани, в эту ночь снился дурной сон: его ужалила змея. Он ощутил её ледяное прикосновение почти физически, успел увидеть холодный, непроницаемый взгляд гадины, а вслед за этим почувствовал и слабый укол. Остаток ночи эмир не спал и гадал, к чему бы это. Рядом, прислонившись к его плечу, спала младшая жена. Вокруг по-прежнему всё было безмятежно. «Надо будет спросить у шамана, к какой очередной пакости этот знак», — подумал эмир.

Осторожно освободившись от объятий младшей жены, Али-Галим поднялся и набросил на себя халат. Он решил спуститься вниз помолиться, ему хотелось очиститься от ночной скверны. У дверей с саблями в руках стояла стража. Они удивились столь раннему пробуждению своего господина и склонили головы, чтобы не видеть его лида, а потом удивлённо смотрели ему в спину.

   — Господин, — остановил эмира чей-то голос.

Али-Галим обернулся. Это был мурза Рашид, начальник дворцовой стражи. По его взволнованному голосу и по тому, что тот посмел обратиться к нему перед утренней молитвой, эмир понял: произошло что-то важное.

   — Что случилось, Рашид?

   — Я не хотел будить тебя, господин, и ждал здесь у двери, когда ты выйдешь на утреннюю молитву. Только такое важное дело заставляет беспокоить тебя в этот час...

—Так что случилось? — нетерпеливо спросил эмир.

   — К нам ночью в город приехал Улу-Мухаммед.

   — Ты посмел пустить его в город?! — невольно вскрикнул Али-Галим.

   — Да. Я вынужден был сделать это. Улу-Мухаммед прибыл с отрядом всадников, и, если бы я отказался принять его, они взяли бы город штурмом.

Али-Галим молчал: теперь понятно, почему этой ночью его мучили кошмары. Приснившаяся змея, видно, и есть Улу-Мухаммед. Разве он должен допускать к себе всеми изгнанного Улу-Мухаммеда? Теперь, несмотря даже на свой рост, он не кажется большим. А может, всё дело в том, что он бывший хан Золотой Орды? Но как на это гостеприимство посмотрит нынешний хозяин Сарайчика?