Окаянное время. Россия в XVII—XVIII веках

Будущий преемник Яворского, Феодосии Яновский, постоянный собутыльник императора, участник «всешутейшего собора». Князь Долгоруков писал о нем: «Низость и порочность поведения помогли ему получить чин архиепископа [38]новогородского и президента Синода. Он обирал церкви в своей епархии, похитил бриллианты, украшавшие оклады икон и архиерейское облачение» ^{131}. Бывший покровитель Яновского, новгородский митрополит Иов, не сдерживая эмоций писал ему: «Спроси меня о себе, кто ты? Я тебе скажу: ты груб, невоспитан, грубиян, ты дикий кабан, похож на свирепого зверя, подражаешь верблюду гневливому…» По общему свидетельству знавших его, Яновский был человеком крайне низких моральных качеств. Но именно такой и мог чувствовать себя комфортно рядом с Петром.

Если Яворского считали тайным католиком, то Яновского именовали лютеранином, зная о его явных протестантских пристрастиях. «Люди старого закала певали в лицо Феодосию стих… “враг креста Христова”, и говорили, что этот стих всего приличнее будет петь при посвящении его в архиереи» ^{132}.

В таком положении оказалась русская церковь, что вскоре после реформ в новогреческом стиле в ее руководство попали иерархи, отличавшиеся друг от друга тем, что один из них симпатизировал католическому учению и богословию, а другой — протестантскому, и оба почти совершенно не знали учения православного.

Подобные люди заняли все ступени церковной иерархии. Среди епископов и митрополитов, как и среди простого священства, «укоренилась сатанинская злоба безмерного хмельного упивания». Вид пьяного владыки или прилюдно курящего табачную трубку, подобно холмогорскому епископу Афанасию, раньше просто немыслимый, теперь стал привычным для православного архиерея.

Не последнее место среди высокопоставленных церковных пьяниц занимал духовник Петра, Тимофей Надаржинский. Это постоянный участник всех оргий и попоек, которые происходили при дворе, в походах и поездках заграницу. В Париже ему пришлось вступить в поединок с известным французским пьяницей-аббатом, секретарем кардинала. Петр, услыхав про способности аббата к питью, загорелся идеей устроить хмельное соревнование. Он сказал: «Надобно его спустить с Надаржинским» — и приказал пригласить француза на ужин. Духовный отец императора не подвел: «Было выпито очень много, и аббат свалился под стол, в то время как Надаржинский, весь красный и едва держась на ногах, но сияющий радостью, налил себе еще стаканчик. Петр бросился на шею Надаржинскому и закричал: “Друг мой, ты поддержал честь России!”» ^{133}Эти и подобные подвиги не были оставлены без вознаграждения. Петр пожаловал Надаржипскому несколько богатых поместий и множество крепостных «душ».

Изменению нравов в русской церковной среде в немалой степени способствовала перемена в составе духовенства. Еще с первой половины XVII века в Россию приезжает много священников и монахов из Малороссии и западнорусских земель в составе Речи Посполитой. Об особенностях образования, мировоззрения и богословских пристрастиях этих людей, большинство из которых или обучались в иезуитских школах, или испытывали на себе не менее сильное протестантское влияние, уже говорилось ранее. Со второй половины века, после реформы царя Алексея и Никона, этот наплыв усилился, особенно из Малороссии.

В условиях, когда само русское правительство вставало во все более враждебные отношения к русской старой церковной, а потом и национальной традиции, что в царствование Петра выразилось уже в открытой политике истребления русского традиционализма, эти зарубежные выходцы оказывались необходимыми и естественными союзниками власти.

С поощрения правительства они становятся учителями и богословами, занимают архиерейские должности, повсюду вытесняя великороссов. Некоторые монастыри почти целиком наполнялись украинскими монахами, вопреки пословице приносившими с собой и свой устав, что заставляло русских иноков в знак протеста уходить прочь. К концу XVII века даже в таком важном монастыре, как московский Новодевичий, большинство монахинь были малороссиянками.

Негативные последствия такого наплыва состояли в том, что под его воздействием разрушались основы русской духовной традиции. Вновь пришедшие приносили с собой свою церковную культуру, свои обычаи. Русская Богослужебная практика, древняя история русской церкви была им неизвестна и чужда, многие из выходцев даже не владели русским языком. Тем более равнодушны они были к проблемам недавней церковной реформы.