Окаянные мальчики, или То, о чем мужчины молчат

Неожиданно мне позвонила Женя и сказала, что у нее есть ненужная лампа с реостатом, которая подойдет мне для студии, и она может ее подвезти. Я согласился. В студии собралась целая компания, но вечер как-то не задался, и все разбежались. Осталась одна Женя. Мы пили чай и молчали. Неожиданно я вспомнил, что у меня так и валяются ненужные мне туфли, которые купили ей для уже отснятого эпизода. Я решил отдать их ей. Женя стояла, балансируя в непривычной обуви. Потом сделала шаг ко мне. Внезапно она оступилась и оказалась так близко от меня, что я кожей почувствовал тепло, излучаемое ее глазами. Сочно-желтые туфли на высоком каблуке мелькнули где-то над головой. Кудряшки хлестнули по лицу. Я поцеловал ее, внезапно поняв значение слова «упоительный», захлебнулся и пошел на дно мощными, неудержимыми гребками. Какая-то неосязаемая мысль обожгла меня горькой досадой.

На следующий день я проснулся разрушенным, как было со мной однажды, когда я бросил курить и во сне мне приснилось, что я снова начал. Тогда я закурил наяву и в тот же миг понял, что та первая сигарета была во сне, но было уже поздно.

– Мне сегодня приснился Фрейд, – весело сообщила Женя.

– Ему запрещено сниться, – сказал я. – Он изгнан богами из человеческих снов.

– Ну послушайте же, господин режиссер, он мне сказал: «Смысл экономики в том, чтобы максимально увеличивать стоимость пустого места». Что бы это могло значить?

– Ты же женщина, – недовольно говорю я. – Тебе ли не знать, о чем это.

– Вы, сударь, пошляк.

– И Фрейд тоже, – подытожил я. – Все дороги ведут в кусты. Дай мне еще поспать.

Я отключился. Мне стал сниться Вася.

– Я не разделяю твою идею о самодостаточности человека, – сказал он уверенным тоном. – У меня есть знакомый бисексуал. Он говорил, что можно жить полностью мужским началом, можно полностью женским, но всегда кто-то должен смотреть тебе в лицо. Можно играть черными, можно белыми, но всегда нужен партнер.

– А ты разделяешь его идею, что точка «Джы» была впервые обнаружена у мужчин, просто для ее стимуляции приходится быть геем? – Ехидно спросил я, и нырнул еще глубже в свои тьмы, куда Васе было не добраться.

О женской любви.

Иногда Вася удивляет меня особенным, одному ему присущим способом перевернуть давно известную истину так, что без ста граммов и не разберешься. Видимо, так он действует и на себя самого потому, что сегодня он сам себе налил коньяка. Сел на подоконник. Выпил. И сказал с грустью в голосе:

– Все-таки влюбилась в меня, дуреха. Хоть я и предупреждал.

– А чего ж тут плохого? Я ее видел. Очень красивая девушка. Радуйся!

– Влюбленность-то хуже всего и есть! – С какой-то остервенелой досадой сказал Вася. – И так-то женщина невыносима. А влюбленная женщина невыносима втройне. Она же теперь не просто женщина, а… жрица священного огня! Ей теперь все видится, как служение этому огню. Я влюблена – и теперь… ты будешь истопником! Назначаю тебя, блин, на должность. И она еще посмотрит, хорошо ли ты умеешь служить. Вот на днях пришла ко мне и… И видите ли, она НЕ ГОТОВА!!! Антураж не тот, обстановка, и во мне возвышенности не хватает. Плохо служу я, оказывается, этому священному огню. Не чувствует она достаточно старания. Двойка мне с минусом. Не-е-е-т, брат. Влюбленность – это для детей. Я иначе не понимаю. Взрослые люди должны… дружить. Не надо этих влюбленностей.