Окаянный дом

– А мне кажется, Сомов осознанно написал букву З и это означает «заговор», – робко сказал Лаптев. – Он ведь обычно бредил о тайных обществах и прочей подобной чепухе.

Статский советник развернулся на каблуках, чтобы одернуть юношу. Это инстинктивное желание знакомо каждому – когда поблизости кто-то мямлит, весь твой организм зудит, взрывается жгучими искрами и настойчиво требует оборвать размазню, и если чины и должность дозволяют, то ты сделаешь это непременно. Но во время выполнения маневра, начальник на долю секунды задумался над словами следователя и успел оценить их по достоинству прежде, чем послал к чертовой бабушке.

– Светлая мысль! – воскликнул он. – Что же тебя раньше не осенило?! Давайте попробуем разгадать, что зашифровал в этих буквах безумный старик.

– Пробовали уже, – Волгин окунул перо в чернильницу и рисовал на гербовой бумаге рожицы, – да только ничуть в том не преуспели.

– Давайте еще попробуем. Одна голова – хорошо, а три… – Куманцов брезгливо покосился на особиста и поправился, – а две лучше. Заговор… Заговорщики… Льва на мосту, по версии газетчиков, раскрасили под финляндский флаг. Чухонские[19], стало быть, заговорщики! А? А? Получается. Но что они сделали? Что это за «Р. Т.»? Расстреляли телеграфиста. Разворовали трюмы. Роют туннель…

– Разбили тарелку, – шутка пьяницы утонула в гневном окрике главы уголовного сыска. – А ты что молчишь, Лапоть? Вали кулем, потом разберем.

– Регулируют температуру, – осторожно предположил следователь.

– Чего? – опешил Волгин.

Куманцов удивился еще сильнее:

– Чего-чего?

Лаптев на всякий случай снова встал по стойке смирно.

– Не судите строго, я же пытаюсь думать как сумасшедший.

– Оно и видно! – чиновник по особым поручениям повертел пальцем у виска. – Уже и бредить начал.

– Я все объясню, только не перебивайте. Сомова иссушала болезненная подозрительность. Он предвидел подлость мирового масштаба, которая уничтожит Петербург, и следом за ним всю империю. Своими искривленными мозгами этот безумец вполне мог домыслить, что таинственные заговорщики из Финляндского княжества жгут тысячи костров в северных урочищах. Хотят растопить льды, чтобы Балтийское море переполнилось от избытка воды и затопило Петербург. А следом за ним всю империю.

– Слишком сложно, – покачал головой Куманцов. – То есть я могу поверить, что Сомов сочинил столь драматический сюжет, но не убивать же его за подобную ахинею?! Ты хоть все ледники растопи, а море не поднимется больше, чем на вершок. Да и вряд ли «Ч.» – это чухонцы. Но тогда что? Чердак? Часовня? Часовой завод? Черт знает! Редкостная тарабарщина…

– А ведь и это подходит, – скрипучий смех Волгина напоминал крик козодоя. – Я вот тоже набросал версию. Чемоданы заберет рябой татарин.

– Почему татарин?

– Почему нет, Ваше высокородие? Разве татары чем-то хуже чухонцев? Они тоже могут заговоры затевать. Даже обидно, что вы их так быстро со счетов сбрасываете.

– Ты если помочь не хочешь, тартыга[20], хотя бы не мешай!

Лаптев схватил газету со стола и вчитался в колонку с короткими сообщениями и воскликнул с азартом:

– «Ч.» – это чугун! Лев-то из чугуна отлит!

– Отлично! – воодушевился статский советник. – И что нам это дает?

– Чугунные… запонки… русских тамплиеров, – запинаясь, выдал следователь.

– Кого?

– Анархистов. Есть подпольный кружок, в котором состоят молодые дворяне, в основном из разорившихся фамилий. Эти недоросли провозгласили себя рыцарями духа и наследниками идей тамплиеров. Возможно, они носят запонки из чугуна, чтобы узнавать друг друга. Тайный знак, как у масонов.

– Тьфу ты, выдумщик! Обязательно надо было масонов приплести… А так хорошо начинал. Давай что-нибудь более реальное.

– Извольте-с. Чрезвычайная… забастовка рабочих… Твери.

– Почему именно Твери?

– Она между столицей и Москвой. Может там стачку удобнее проводить?

– Тамошний жандармский корпус – свора злобных церберов. Никто с ними связываться не пожелает.

– Ну… Может в Туле или Тамбове взбунтуются.

Куманцов задумался, постукивая кончиками пальцев по столу. Версия ему нравилась. Объявить дело политическим и сбросить на плечи охранного отделения, пусть сами возятся. Но нет, для этого нужны крепкие доказательства, а все эти домыслы… Сунешься с ними к Пирамидову[21] и в одночасье станешь посмешищем всей столицы.

– Вряд ли, – вздохнул начальник уголовного сыска. – Рабочие, конечно, бузят иной раз, но оголтелых смутьянов среди них мало. Большинство на забастовку не отважится. У всех семьи, мелюзга по лавкам. Кормить надобно… Волгин, а у тебя есть еще варианты?

– Конечно, Ваше высокородие! – зубоскал вскочил, пародируя рвение молодого коллеги. – Червонец занял рябому татарину. Сомов одолжил денег и записал, чтобы не забыть.

– Дался тебе этот татарин, – Куманцов в раздражении скрипнул зубами. – Проспись уже! С-скотина туполобая… Хм… Возможно, здесь зашифрованы географические координаты. Черная заводь? Черкасский затон?

– А если «Ч.» – это чертеж? – предположил Лаптев.

– А если «З.» – это западня? – подсказал Волгин, ненадолго приходя в ясное сознание.