Окаянный дом

Мармеладов взял чистый лист бумаги и начал делать пометки, обмакивая перо прямо в подсыхающую чернильную лужу.

– Долго там пробыли?

– Три дня. Я, вообще-то пью редко, – Игумнов запнулся и покраснел, – но ежели загуляю, то самое меньшее на три дня. Ожерелье, что вёз в подарок, пропил, да ещё двести целковых сверх того. Очухался – и сразу домой. А Маришки нет. Нет Маришки! А я не могу без неё…

Борода купца блестела от слез. Он попытался поднять ладони к лицу, чтобы утереть влагу или просто спрятаться за ними, как за щитом, но от нервного напряжения отнялись руки. А потом и ноги задрожали, Игумнов сполз по стене, сжался в комок и шумно всхлипнул.

– Вы сказали прежде, что барышня исчезла неделю назад, – сыщик сверился с записями. – Давайте-ка уточним: прошла неделя с момента ссоры или вы считали от вашего возвращения из кабака?

– Да велика ли разница? – воскликнул купец. – Я вам тут душу настежь отворяю, а вы к цифирям цепляетесь.

– Разница огромная. За три лишних дня можно убежать далеко. Именно поэтому, начиная розыск, полезнее учитывать именно цифры. А ваши клокочущие чувства расследованию точно не помогут.

Впечатленный короткой отповедью, Игумнов успокоился окончательно. Поднялся на ноги, сделал шаг навстречу сыщику.

– Неделя прошла с момента, как я протрезвел. Сразу послал за полицейскими. Два следователя обещали из-под земли Маришку сыскать, но особого рвения не проявляют. Хотя я им щедро денег насыпал, каждому – полную фуражку червонцев. А они только сплетни собирают, что по городу ползут, да мне пересказывают… Будто я любовницу свою в порыве ревности живьём замуровал в винном погребе. Представьте себе! Смеются надо мной за мои же деньги! Плюнул я на них. Поспрашивал у надежных людей, кто может в поисках Маришки пособить. Все хвалят вас, как мастера разгадывать самые запутанные истории, и эту вашу прозорливость я хочу немедленно купить!

Сыщик вздрогнул и поморщился.

– Если вы решитесь и мне червонцев отсыпать, то прошу учесть, что я ношу цилиндр, – Мармеладов кивнул в сторону колченогой вешалки в углу, – и он намного глубже полицейских фуражек.

Купец снова покраснел.

– Ох, вы только не серчайте за грубость… Я ведь эти дни сам не свой. Помогите отыскать девоньку мою разобиженную, а я уж никакой награды не пожалею. Ради Маришки на все готов. Даже гордыню свою отрину. Встану перед ней на колени и повинюсь за ту безумную ревность… А уж простит или нет – это как Бог рассудит. Лишь бы жива была… Лишь бы в беду какую не попала!

Сыщик кивнул.

– Хорошо, я постараюсь помочь. Но сперва мне нужно поговорить с теми двумя следователями и узнать, какие факты они сумели раскопать.

– Эти нерадивые бестолочи?! Да что они там сумели…

– И тем не менее! Нет смысла проходить этот путь с самого начала. Я только потеряю время, а его и так уже утекло слишком много. Десять дней спустя отыскать следы почти невозможно, но все же после беседы с полицией необходимо осмотреть ваш дом. Особенно те комнаты, где жила беглянка.

– Поедем немедля! – воскликнул Игумнов. – Экипаж у крыльца, в пять минут домчим!

– Э, нет. Прежде я должен закончить письмо, – Мармеладов посмотрел на листы, залитые чернилами, и поправился. – Должен переписать письмо и указать убийцу одного надворного советника. Затем я отправлю эту депешу в Петербург…

– Вы что же, отыскали преступника не выходя из комнаты? – глаза купца округлились от изумления, скрыв даже ужасающие признаки недосыпаний.

– Да. Всю ночь размышлял над уликами, к утру созрело решение, а тут этот ваш камень… – сыщик зевнул, прикрывая рот ладонью. – Заезжайте за мной, скажем, к полудню. Наведаемся в полицию, а после уж к вам, на Якиманку.

Игумнов кивнул и ринулся к дверям. На пороге обернулся:

– Незачем туда-сюда мотаться. Давайте я приглашу обоих следователей к себе на обед, а потом пошлю за вами коляску. Накормлю по-царски, заодно и расспросите этих обалдуев про все. Как вам идея?

– Идея… Идея… Мармеладов смахнул рукавом осколки стекла с подоконника и теперь раскладывал там бумагу. Он уже погрузился в размышления о том, как уместить свои выводы на пяти оставшихся чистых листах. Хотя, если писать поубористее, да пропустить некоторые моменты…

– Идея мне нравится. И вот ещё что, – сыщик не посмотрел на собеседника, но был уверен: тот жадно ловит каждое слово. – Поезжайте лучше на извозчике, а свою коляску оставьте здесь и велите кучеру никуда не отлучаться. Я отправлюсь сразу, как закончу с делами.

* * *

Кучер средних лет дремал на облучке, но шестое чувство подсказало ему проснуться в тот самый момент, когда Мармеладов вышел из дома.

– Едем, барин? С ветерком домчу!

– Едем, – согласился сыщик. – Но только сначала на почту завернем. И лучше шагом. Мне нужно тебя о многом расспросить.

– Об чем енто?

– О твоем хозяине, в основном.

– А мне опосля не влетит? – напрягся возница.

– Если правду скажешь, то не влетит. Еще и денег получишь.

Не понятно, что больше успокаивало – широкая улыбка седока или мелодичный перезвон в его кармане, но кучер сдался.

– Лады… Токмо не обмани!

– Сколько ты служишь у Игумнова?

– На Юрьев день три года сравнялось.