Окаянный дом

– Ваши склоки не имеют никакого отношения к делу, – покачал головой Клейнмихель. – Вернемся к происшествию с господином Уваровым. В дороге у него опустела фляга, поэтому граф свернул к придорожному трактиру. Велел своим спутникам не спешиваться, поскольку он вернется через минуту-другую. Открыл дверь и исчез.

– Его забрали злые духи! – Си Хайпэн все никак не мог успокоиться.

– Бросьте свои шаманские штучки! Ну, какие духи? Это полный бред, – обозлился железнодорожник. – Граф выполнял… Весьма деликатные поручения. Через это нажил много врагов. Британская разведка назначила награду за его голову, а японцы во время недавней оккупации заочно приговорили Уварова к смерти. Я опасаюсь, что его похитили.

Сыщик взял пятерку в числах, сброшенную Чэнь Вэньюем, и соорудил очередную последовательность. Сам же отправил на центр стола южный ветер.

– Вы все время говорите «исчез», «пропал», – задумчиво произнес Мармеладов. – Но люди состоят из плоти и крови, а плоть и кровь не могут просто так раствориться в воздухе.

– А как еще назвать ситуацию? Семь свидетелей наблюдали, как граф входит в трактир, – Максим Владимирович выложил белого дракона, но никто из игроков не потянулся за щедрым подарком. – Однако внутри Уваров так и не появился. Два десятка посетителей заведения клянутся, что граф не переступал порога.

– Клянутся! – фыркнул китаец. – Эти бездельники пили дешевую бормотуху, были изрядно навеселе. Кроме того, все они – маньчжуры.

Последнее слово советник произнес, презрительно облизывая пухлые губы.

– Да! – прогремел генерал. – И это еще один повод им верить. Ведь маньчжур никогда не даст ложной клятвы.

Он кипел от возмущения, и взбесился еще больше, когда взял со стены кость и увидел, что это еще один восточный ветер. Господин Хайпэн выругался и сбросил синий иероглиф на стол.

– Еще один повод им верить… – нараспев протянул сыщик. – А были и другие поводы?

– Конечно. Но вы вряд ли поймете. Пятеро завсегдатаев трактира находятся друг с другом в состоянии… Трудно подобрать слова на вашем языке, – старый маньчжур помолчал, размышляя. – Ладно, скажу «кровная вражда», хотя это далеко от истинного положения дел. Трактир – единственное место, где у них относительное перемирие, поэтому там не рвут глотки. Но каждый из них непременно уличил бы соперника во лжи. Если бы Уваров зашел внутрь, и кто-то хотел сей факт скрыть, ему бы не удалось этого сделать.

– Кровная вражда… Дикий народ, – китаец снял со стены нужную кость и улыбнулся, а на кон, не скрывая злорадства, выложил восточный ветер. – Такие дикари вполне могли сговориться и похитить Уварова.

Генерал отвернулся, не желая вступать в дискуссию.

– И что же, стражники поверили на слово и не обыскали трактир снизу доверху? – сыщик сбросил восьмерку бамбуков, нарисованную в виде двух букв «М», сложенных валетом.

Кость эта никого не заинтересовала. А вот одинокую монету, положенную Клейнмихелем, тут же схватил советник.

– Безусловно, стража перевернула все вверх дном, – подтвердил он. – Но графа не нашли. Также не обнаружили следов борьбы, тайного выхода или, извините, трупа. Этот трактир – большой деревянный сруб. В нем нет окон. Единственная дверь ведет в тесные сени, а сразу за ними открывается большой зал с кое-как сбитыми столиками. Подпол и чердак также не имеют окон. Не обнаружено и потайных ходов…

Генерал пригладил длинным ногтем свои растрепанные «гнезда» и проворчал.

– Уверен, все было наоборот. Китайские стражники убили графа в этом проклятом Дуньхуа. А потом выдумали сказку про трактир, чтобы отвести от себя подозрения.

И даже не покосился на толстяка в белом халате, хотя чувствовал, что тот прожигает его взглядом.

– Такой поворот объяснил бы все с точки зрения здравого смысла, – согласился Мармеладов, перехватывая тройку бамбуков, сброшенную китайцем, и добавляя к ней четверку и пятерку. – Не было никакого исчезновения, обычный заговор и попытка пустить следствие по ложному следу.

– Так-то оно так, – Клейнмихель тяжело вздохнул, – да совсем не так. Бегичев сообщает, что своими глазами видел, как Уваров скрылся за дверью, потом раздался его громкий голос: «Сударыня, позвольте, я помогу вам. Обопритесь на мою руку. Осторожнее, здесь ступенька!» Граф выпустил из трактира старуху в заштопанном халате и грубом шерстяном платке. Бабка заковыляла по тропинке через поля, опираясь на клюку. Бегичев со стражниками подождали минут десять, теряя терпение, а потом вошли внутрь. Обнаружив пропажу графа, они допросили всех с пристрастием – подозреваю, что многих при этом крепко отдубасили, – и поскакали в Чаньчунь. Там адъютант отбил мне телеграммы и запил с горя, причем пил эту мутную рисовую водку… Потому сразу потерял ясность мысли, уже третий день валяется в беспамятстве. Говорил я ему, не употребляй, Христа ради, отраву местную! Хорошо еще, что перед запоем он успел подробно доложить о происшествии.

– А Бегичеву вы доверяете? – спросил сыщик, добавляя в кучу сыгранных фишек белого дракона.