Окаянный груз

А кто в Выгове не знал историю, как отдыхавший в шинке уроженец Батятичей оставил купленные на ярмарке иконы святых мучеников – Лукаси Непорочной и Жегожа Змиеборца – сторожить подводу с товаром? И шляхта, и столичные мещане с хохотом вспоминали, как, обнаружив пропажу закупленного в столице добра, подгулявший мужичок топтал ногами суровый и немного грустный лик Жегожа, выкрикивая: «Ну ладно, баба бестолковая проворонила! Ты куда смотрел, растяпа старый?!»

Но самая любимая всеми история о батятичинцах повествовала о том, как купец взял оболтуса-сынка на торжище в Заливанщин. Хотел дубине стоеросовой, детинушке саженного роста, гнущему в ладони подкову, море показать. Показал. Вывел на берег, а под Заливанщином он весь усыпан крупной базальтовой галькой, взмахнул рукой:

– Вот оно, сынку, море!

Балбес выпучил глаза, заозирался и, хлопая ресницами, вопросил родителя:

– Да где же, батьку?

– Да вот же ж!

– Да где же?

– Да вот оно!!!

– Да где, батьку, где?

Говорят, возмущенный отец схватил сына за вихры и в назидание макнул его раза три-четыре в горько-соленую воду.

Полузадохнувшееся чадо, отплевываясь и откашливаясь, кое-как вырвалось и ошарашенно выдало:

– Ой, а что это такое было, батьку?

Некоторые выговчане утверждали даже, не боясь божиться и творить знамение лицом на девятиглавый храм Святого Анджига Страстоприимца, что и название свое Батятичи получили именно из-за этого «Что это было, батьку?». Но так это или нет, никто уже не проверит. В летописях не отмечено, а народная молва есть народная молва. Сегодня она тебе одно расскажет, а завтра совсем другое. Прямо противоположное.

А в-третьих, прославила Батятичи проходящая здесь конная ярмарка. Собственно, в отличие от иных ярмарок в более богатых и прославленных городах проводилась она едва ли не круглогодично. С перерывом от Рождества Господня до Великодня, в самое время бескормицы, что для людей, что для коней. Остальные восемь месяцев в году в окрестностях города шла более или менее успешная и бойкая торговля лошадьми, доставляемыми сюда со всего света.

В Батятичах всяк, имеющий звонкую монету, мог купить, кроме местных, прилужанских пород, и низкорослых мохногривых лошадок кочевников из-за Стрыпы – они хоть и не выделялись особой красотой, но выносливостью не уступали диким конькам-тарпанам, от которых произошли; тяжелых, мощных, с прямой длинной шеей и горбоносой головой рыцарских коней Зейцльберга; сухопарых, с маленькими прочными копытами горских коней, разводимых в Угорье; на чей-то взгляд рыхлых, но с лебединой шеей и маленькой головой коней руттердахской породы. Иногда появлялись тут и вовсе небывалые скакуны. Их привозили на кораблях в Заливанщин или Бехи, а доставка коня по морю сопряжена, как известно, с немалыми трудностями. Зато и стоили завозные аргамаки не чета местным породам.

Все вышеизложенное разъяснил Ендреку пан Юржик Бутля, когда они въезжали на окраину Батятичей. Да и разговор-то о городе и его достопримечательностях зашел после того, как челюсть студиозуса едва не отпала при виде шикарной вывески шинка «Грудастая Явдешка».

Отправились на конскую ярмарку пятеро: пан Войцек Шпара, пан Юржик Бутля, пан Гредзик Цвик, Хватан и Ендрек. То ли не вполне доверял Меченый студиозусу, то ли, напротив, чем-то он ему понравился, а только в последние дни он его от себя не отпускал.

Чтобы не привлекать излишнего внимания и не выделяться особо уж из толпы, решено было нацепить ярко-желтые ленточки – цвета победившей партии, цвета Золотого Пардуса. Для этого купили у лоточника новенький желтый платок, выкрашенный наверняка восковником, и разодрали его на полоски. Как цеплять ленточки, вопросов не возникло. Уж чего-чего, а на приверженцев пана Юстына, то бишь короля Юстына Первого, за время путешествия нагляделись вдосталь. Вокруг левого рукава, бантиком на воротник, розеточкой спереди шапки. Тут уж каждый прилепил как ему захотелось. Ендрек, к примеру, обмотал ленту вокруг верхней пуговки жупана. Щеголеватый пан Гредзик долго вертел и крутил, но пристроил-таки у основания венчающего шапку петушиного пера. Войцек и Юржик поступили просто – повязали на рукав, и все дела. Хватан долго вообще не хотел «желтую соплю», как он сказал, даже в руки брать. Если бы не приказ сотника, так и не смог бы себя пересилить.

Зато теперь они ехали все из себя красивые, довольные жизнью, улыбками отвечая на приветливые поклоны встречных шляхтичей.