Оказалось, это не мой выбор (СИ)

— Да? Тогда Луна, это большое зеркало? А я себя там увидеть могу?! — не выслушав ответа, она прищурилась и начала вглядываться в далёкую Луну.

— Ха-ха, нет, маленькая, Луна не просто зеркало, это спутник — провожатая этой Земли. Она составляет ей компанию в одиноком и холодном космосе, как ты мне сейчас. Луна помогает земле, вызывая приливы и отливы, её положение играет важную роль в жизни всех живых существ.

— У-у, я не маленькая, — казалось она пропустила все сквозь уши, но это было не так.

— Конечно, маленькие дети не ходят в темном лесу.

— Не такой он уж и тёмный…

Может так и не сказать, но сейчас, когда страх ушел подальше, девочке казалось вместе с ним ушли и тени, которые таились в деревьях.

— Ты права, этот лес зелёный, и он очень мне нравиться.

— Поэтому ты сюда каждую ночь приходишь? Чтобы посмотреть на звёзды в любимый лес?

— В некотором роде…

И продолжились рассказы до самой ночи, пока веки маленькой девочки не потяжелели. Те словно решили сами поспать, без ведома девочки. Она сражалась против сил сна, да только он осаждал город с каждой минутой все сильнее. Пока и вовсе не взял его целиком.

Девочка уснула на руках у фигуры. И тогда, он поднялся и зашагал в пустоту. Меж деревьев он и сам был похож на иссохший ствол дерева. Деревня спала, и звуков там не было вовсе. Даже стража, и та на очередной вахте решила вздремнуть. Он отнес девочку в кроватку, укрыл её и поглаживая волосы сказал мягким тоном:

— Я хочу… — притих тот голос, притихло всё. Не стало звуков, они просто исчезли. В этой мертвой тишине, фигура медленно коснулась щеки девочки, после чего ласково провела ладонью. — мне нужно, чтобы тебе снились только кошмары.

А на этом её часть сказки закончилась.

— А?

Что? Надя, ты там ничего не перепутала? Может запомнила странно?

— Что такое? — недовольно уставившись на меня она видимо ждала моих оправданий. Да только не на того напала, самочка, я тут вообще-то все слушал и как-то не вяжутся что-то верёвки.

В голове, последнее предложение было сказано с такой насыщенностью, что даже как-то неловко стало.

— Ну, ты случайно не ошиблась?

— И где же?

— На моменте с кошмаром? Он же должен был пожелать ей сладких снов.

— Почему?

— Предпосылки, и его поведение? Он же играет по ночам на флейте, вроде как по описанию даже годно, он ничего той девочке не делал, и вот тут ни с того, ни с сего начал желать ей кошмары.

— Думаешь это нелогично? Неправильно?

— Да.

— А ведь сейчас ты прав. Но, он мрачная фигура, которая непонятно что делает один ночью в лесу.

— Так, ты ведь говорила, что он там на звёзды смотрит, на флейте играет…

Я уже видел этот взгляд. Глаза, которые так и говорят: «Ты дебил». Любимый прием учителя, который заставляет ученика бояться сказать что-то лишнее. Мне показалось, что, если я издам сейчас шорох, на меня тут же накричат.

— Ты дебил.

А нет, видимо, эта ловушка была более прямолинейна.

— Ты ему веришь? Все что ты о нем знаешь, это то, что-то несколько часов занимается своим хобби. А вдруг он после идет и детей убивает? Насилует их голыми руками, а потом тащит трупы в лес, где и закапывает.

— Это же детская сказка.

— Не понимаю.

В смысле? Ты чё, ахуела? Ану, быстро все пойми, прими и хватит пожалуйста со мной говорить. Как же сложно её понять.

— Это значит, что история рассчитана на детей.

— И?

— Она не может быть такой.

— Какой?

— Злой и плохой, с героями, которые желают друг другу смерти или ужасов, вот какой она не может быть, — на последних словах, я поднялся.

— Хорошо, по твоему мнению, сказки должны быть какими?

Все это время, я лежал на нескольких стульях, около столика. Первый этаж, рядом с полками книг.

— Добрыми, весёлыми и увлекательными, они должны нести в себе хорошую мораль.

— Ты, бестолочь, мораль, история и само понятия «добра» у всех разное. Мне знакомы ситуации, когда людям приходилось оказываться от морали ради высшего блага. Думаешь им не было неприятно? Может мерзко? Те люди могли бы предостеречь своих детей, путем рассказов и сказок, о том, что так делать нельзя и очень плохо, но не делали так. А знаешь почему? Ответ очень прост.

Вера подсунулась ближе. Она положила долгую и проворную, как змея, руку мне на плечо.

— Твое лицо сейчас, капец, какое смешное, не дуйся, я просто сказала правду, на неё же не обижаются?

Ещё как.

Встав из-за стола, Надя начала разминаться. Потянула руки, ноги, зевнула и уже собиралась уйти.

— Я все равно считаю, что я прав, — обернувшись, она вновь впилась своими глазами в мои. — правильные мысли, правильные идеи, которые вкладывают в сказки, должны воспитать тех, людей, которые поймут их и примут с улыбкой. А тем людям можно было бы раскрыть глаза на то, что они делают, показать им что так неправильно.

— Даже если так… Что ты сделаешь если это их единственный вариант? Ну «раскроешь» ты им глаза, а дальше то что? Они должны будут продолжать это делать, только уже со слезами на глазах. Не думаешь, что такое правильное перевоспитание вредно для них? Откуда эта твоя уверенность в том, что правильно, а что нет?

— Я в это верю.