Оказалось, это не мой выбор (СИ)

— То есть, в тебе горит огонёк надежды? — она по странному выгнула бровь, ожидая ответа.

— Да.

Приблизившись, Надя, прошмыгнула рядом со мной. Так быстро, что я даже не понял, когда это случилось. Всего за секунду, она оказалась сзади, приложив свои прохладные руки к моей шее.

— Твоя награда, — раздался щелчок, и в её руках оказался ошейник. Тот самый который был на мне. Вальяжно мотыля им вверх и вниз, она хитро улыбнулась. — ты её заслужил.

Я прикоснулся к шее, провел по ней рукой и опасливо покосившись на Надю, спросил:

— Что это было?

— Награда.

— За что?

— За надежду.

Бред какой-то. Когда это они ввели систему оценок и наград? Я выполнил скрытые условия и получил свободу? Добби, блять, свободен!

— А, почему именно ошейник? Я думал его не снимут, пока я не уйду.

— Все просто, ты же хотел, чтобы мы его сняли, вот и сделали это, исполнили твое желание, — крутанувшись на месте, она пошла наружу. — в общем, приходи в шесть вечера, будет ужин, на этот раз обычный, я решила, все же пожалеть тебя.

Выскочив наружу, она скрылась моментально.

— А когда это я свои желания озвучивал?

Это ведь было лишь мысленно и то, ненароком подумано. Неужели они все же умеют читать мысли?!

«Прости меня Мавка, Надя, Люба и та третья, имя которой я забыл, я не специально, при виде вас, мое воображение само собой активизируется, и я не могу себя удержать, понимаете? Я подросток, которому надо о таком думать, ведь как не посмотри, а если бы я о таком не думал, то давно бы сменил свою ориентацию. Это все гормоны! Да они!»

Мысленная исповедь, которая улетала в никуда. Если подумать в другом ключе, то снять с меня ошейник, может значить добрую волю. Меня тип, приняли за своего? Закорешился с лесной братвой уже на второй день, что же произойдет на тридцатый?

Ах, как прекрасен этот мир, когда на меня не охотятся, не пытаются напомнить о старых временах и не докапываются до моего веса.

Кстати о нём, я ведь должен был немного похудеть. Так ведь и работает да? Ростового зеркала тут не было, и оценить себя в полном объеме меня мог разве что другой человек.

— Ну вот, руки похудели, — те вроде как стали тоньше…

Нет, они скорее исхудали. С меня так часто срывали кожу, ничего удивительного, что немного жирка выпало. Он вообще может выпасть? Я раньше, когда был младше, всегда думал, что жир именно что срезают вместе с кожей. Есть же обвисшие бока, их и срезает хирург или ещё кто. Теперь то я знаю, что жир откачивают. Если его слишком много, то кожа не успеет стянуться и обвиснет, придется делать ещё одну операцию. Это неприятно. Чем больше я узнавал, тем хуже становилось.

Кто бы что не говорил, а на дворе и вправду становиться холоднее. Ветер, меж деревьев как бы отсутствует и воздух никто не трогает, но даже так. Градусов пятнадцать уже есть. С тем что недавно было под двадцать пять.

Я не понял, почему тут начинается зима, а листья обычных деревьев даже не начали желтеть? Может это такое лето прохладное? Или деревья-мутанты?

Поле, на котором уже давно не должны расти цветы, было все так же усажено ими. Словно кто-то заново сажал все назад.

В нем, как вчера, возможно, как и позавчера и ещё раньше, сидела девушка Люба. Сама как тот цвет, который хочется сорвать самому.

— Ты пришёл, да только несколько поздно, не находишь?

— Я не виновен, это из-за завтрака, — неловко улыбнувшись, я почесал голову. Было стыдно перед такой девушкой опаздывать.

— Ещё час и настанет ужин, что же это был за завтрак такой? — она сорвала один цветок и начала плести его со вторым.

По тону, можно было догадаться, «кто-то* недозволен недовольна. Неужели меня не хотели делить с другой? А это неожиданно греет душу. Приятно такое ощущать.

— Так, мне отраву подложили, думал там и отдам богу душу.

— Нет, ещё рано тебе ему что-то отдавать, — покачав головой, её глаза с переменным успехом метались то ко мне, то к венку. — Неужели только из-за этого, тебя так долго не было?

— Ну, на самом деле, после того, как я пришел в себя, мне ещё сказку немного рассказали…

Послушался топот ног, меня крепко взяли за плечи и прямо в нос спросили.

— Она далеко зашла? Как много?!

— Да не то, чтобы далеко… До момента, где фигура отнесла девочку спать и пожелала ей увидеть кошмары, на этом мы несколько повздорили, я думаю, что она исказила сказку и на самом деле, там должно быть по-другому.

— Понятно, — хватка ослабла, а я с выпученными глазами никак не мог договориться, чтобы те не двигались. Что за резкий поток?

— А.

Ну вот и всё, ребята. Так в жизни и случается, ты начинаешь говорить и миг, ты уже не можешь слово сочинить. Кивнув, мне захотелось принять успокоительное. Сердце от таких плясок в ближайшем времени точно остановиться.

— Тогда сегодня, я не буду тебе ничего рассказывать, идём, присядешь, — Люба прошла четыре шага и уселась в нагретое место, как курица, которая высиживает яйцо.

— Ага, — тупо согласившись, подошел к ней ближе и сел в метре от неё.