Читаем Океан полностью

Капля упала мне на лицо, я моргнул – аспид скрылся. Мне показалось, что капля змеиного яда с его языка обожгла кожу, но это всего лишь начинался дождь. Я посмотрел на Учителя, звёздный треугольник над его глазами сменился на созвездие из шести светил, вытянувшихся по небосклону змейкой. Учитель спал, я улыбнулся ему, повернулся на спину и тоже заснул.

Утром Учитель, растолкав меня, спросил:

– Нам пора. Ты готов?

– Да, готов, – и подумав секунду, сказал: – Учитель, любовь важно не только брать, но ещё важнее отдавать. Безудержное накопление приведёт к падению.

– Как и всё в этом Мире, – подтвердил он. – До Гряды нам давали, и мы брали, пришло время возвращать.

21

Я смотрел в ночное небо. Если представить треугольное созвездие надо мной гигантской аркой, то она делит пополам расстояние отсюда до другой планеты, очень похожей на эту. Там воплощался я четырежды, двое мужчин и две женщины. Там остался мой долг Богу.

В тех местах я был искушаем талантами. Первый муж виртуозно владел мечом, равных ему по силе и искусству в сражениях не находилось. Гордыня подняла голову и крепко удерживалась на могучих плечах, пока клинок в женской руке не скинул её под покровом сладострастной ночи.

Второй муж был слаб телом, но велик умом и остёр на язык. Талант складывать буквы в слова ранил не хуже меча, а порой приносил и больший урон, ибо резал не тела, а души. Гордыня обрела крылья и могла бы взлететь, но один философ с большим клювом подрезал их своей эпиграммой, и я покидал мир дряхлым, никому не нужным безумцем.

Третья жена явила собой совершенство тела, под властью которого было любое движение и изгиб, тело, о котором мечтали скульпторы и художники, тело, которое вызывало желание и разрушало сердца. Гордыня прикрыла восхитительный образ накидкой надменности, но она были полупрозрачна – не лишать же вожделенных их мечты. Кровавыми цветами украсил тот пеньюар обезумевший поклонник, с ножом проникший в покои молодой женщины.

Четвертая жена была лишена соблазнительных форм и миловидной внешности, но обладала отточенным, как меч, умом и совершенным, как женское тело, словом. Её логика походила на шахматную партию, а речь отличалась изяществом и многозначительностью. Гордыня заняла вершину её мира, с ней закончилось моё последнее воплощение там…

Бог был здесь. Сидя на листке, Он беседовал с Учеником, готовя его к Переходу. Мне не хотелось мешать им, но ящерка повернулась в мою сторону, и я услышал:

– Зеркало перед тобой, не убоишься ли взглянуть.

– Зеркало, – прошептал я, вглядываясь в звёздное небо, и тут же догадался. Треугольное созвездие, небесная троица, – это и есть Зеркало, только смотреть надо третьим глазом. Я со-настроил тело разума с тремя точками в небе и переместил туда третий глаз. Отражение показало семь оболочек моей сути, окрашенных разноцветной аурой их состояний. От нижнего тела к высшему поднимался тонкий чёрный стебель, пустивший споры на трёх первых телах и направлявшийся к буддхи. Корень гордыни.

– Господи, так глубоко! – подумал я, и споры на эфире вытянулись ещё дальше.

– Этот корень оставить тебе здесь, на равнинных камнях, и перейти Гряду? Или корень оставит тебя здесь на четыре жизни.

Ящерица закончила с нами обоими и юркнула по ветвям в листву. Я устал держать третий глаз открытым, зеркало рассыпалось по небу мириадами звёзд, и надо мной осталась только рамка из трёх светил. Когда Бог говорил мне в ухо, я всё прекрасно осознавал, но вот Бог, не прекращая разговора, сделал шаг назад, и я становлюсь беспомощным ребёнком, а Он, как всякий родитель, хочет, чтобы я сделал шаг к нему и научился ходить сам.

Я, как Учитель, учил ходить Ученика через Покаяние и Прощение, стало быть, это и мой Путь, ибо внизу, как и наверху.

– Ищи зерно, из которого потянулся росток, – подсказала из листвы ящерка.

Теперь ментал был синхронизирован с Библиотекой Памяти, и губы мои зашептали:

– Нормандский рыцарь окружил себя

Телами свиты короля.

Меч, окровавленный, в руках,

Пред ним униженный монарх.

Недоумённо ищет он

Защиты, только слабый стон

Ещё живых в ответ ему:

«Изволь, король, принять судьбу».

За господином юный паж,

Двенадцать вёсен – весь багаж!

Нормандец смотрит на него —

Живым оставлю одного…

«Возьми страну, жену, коня!

Молю, в живых оставь меня!»

И вот вчерашний царь и бог

Целует рыцарский сапог.

«Чего не просишь за себя?

Нет ни жены и ни коня?» —

Смеётся рыцарь над слугой,

Но слышит разговор другой.

«Коль жизнь нужна – бери мою,

Оставь надежду королю.

Жены не трогай и коня,

Взамен всему возьми меня».

Нормандец поднимает меч.

«По-твоему быть, прекрасна речь!

В грязи корона короля.

Беру, храбрец, к себе тебя».

Вот где гордыня начала рост, вот где талант воителя был замещён стезей вершителя. Я нормандец, разграбивший оставшуюся без правителя страну, предавший огню и мечу города, потерял самый дорогой приз, доставшийся мне, – маленького пажа со светлой душой и чистым сердцем. В первом же бою он закрыл собой меня, закованного в доспехи, от стрелы, которая не причинила бы мне ни малейшего вреда, но легко разорвавшая его великое сердце.

Перейти на страницу:

Похожие книги

А. С. Хомяков – мыслитель, поэт, публицист. Т. 2
А. С. Хомяков – мыслитель, поэт, публицист. Т. 2

Предлагаемое издание включает в себя материалы международной конференции, посвященной двухсотлетию одного из основателей славянофильства, выдающемуся русскому мыслителю, поэту, публицисту А. С. Хомякову и состоявшейся 14–17 апреля 2004 г. в Москве, в Литературном институте им. А. М. Горького. В двухтомнике публикуются доклады и статьи по вопросам богословия, философии, истории, социологии, славяноведения, эстетики, общественной мысли, литературы, поэзии исследователей из ведущих академических институтов и вузов России, а также из Украины, Латвии, Литвы, Сербии, Хорватии, Франции, Италии, Германии, Финляндии. Своеобразие личности и мировоззрения Хомякова, проблематика его деятельности и творчества рассматриваются в актуальном современном контексте.

Борис Николаевич Тарасов

Религия, религиозная литература

Все жанры