Океан. Черные крылья печали

Скорее интуитивно, чем осознанно Леопольдо накрыл ладонью лоб Ангелики, будто проверял температуру, второй рукой скользнул вдоль нагого тела девушки, чтобы накрыть ладонью ее ягодицу. Новый толчок и новый стон вознесся вверх, как преследуемое животное метнулся в одну сторону, в другую и застыл в растерянности, чтобы в следующее мгновение раствориться в тишине, вновь решившей обосноваться в спальне.

Со стороны улицы донеслись шорохи. Это ночной ветер покачал ветки ближайшего к дому дерева, дернул за приоткрытую створку окна и проник в комнату. Ночник на прикроватной тумбочке мигнул, будто узнал старого друга и неровным светом осветил на кровати два обнаженных тела, прижавшиеся друг к другу с такой силой, что со стороны могли показаться одним целым.

Руки Ангелики обвивали шею Леопольдо, губы касались его губ, грудь прижималась к его груди, таз нашел единение с его тазом.

Леопольдо почувствовал, как тело девушки задрожало. Ее губы отпустили его губы, дыхание зачастило. Леопольдо видел, как подрагивают закрытые ресницы Ангелики, как ее белые маленькие зубки кусают прелестные, влажные и зовущие губки.

Не в силах сдерживать себя Леопольдо приник к губам девушки, одновременно с этим убыстряя движения тазом. Пах Леопольдо будто обожгло, таким горячим стало лоно Ангелики. Внезапно грудь девушки выгнулась колесом. Ладони ударили по простыне. Ангелика вскрикнула, плотнее прижалась тазом к тазу Леопольдо, ее губы снова ринулись навстречу губам Леопольдо. В ту же секунду Леопольдо почувствовал, как тело Ангелики, горячее и мокрое, напряглось, задрожало и в следующую секунду расслабилось. Ангелика всхлипнула, и из ее глаз брызнули слезы. Но Леопольдо этого уже не видел, так как мгновение спустя его самого скрутили спазмы сладострастия. Пальцы Леопольдо вцепились в подушку с такой силой, будто хотели ее порвать. Тело его принялось то сжиматься пружиной, то разгибаться.

В какой-то момент Леопольдо почувствовал, как Ангелика, до этого времени лежавшая тихой мышкой, приподнялась на локтях и поцеловала его. Новая волна сладострастия накатила на Леопольдо. Его таз в который раз подался вперед, заставляя пенис снова и снова проливать семя в лоно Ангелики.

Минутой позже Леопольдо открыл глаза и посмотрел на Ангелику. Девушка лежала, не двигаясь, глаза были прикрыты, а на щеках отчетливо проглядывали мокрые полоски, оставленные слезами. Леопольдо наклонился и прижался губами к щеке Ангелики. Ресницы девушки дрогнули. Девушка посмотрела на Леопольдо и улыбнулась. Леопольдо улыбнулся в ответ и снова снял поцелуем соль со щеки Ангелики, затем прижался к ее щеке своей и замер. Так они и лежали, слушая тишину, вновь воцарившуюся в комнате, и биение собственных сердец, сердец уставших, но довольных.

Слабый свет ночника едва разгонял тьму в комнате, карабкался по стене, не дотягивался до потолка и в изнемождении падал на кровать, захватывая тело Леопольдо, но не касаясь тела Ангелики. Леопольдо лежал на боку и смотрел на девушку. Пальцы руки маленькой колибри порхали над волосами Ангелики, спускались к щеке, оставляли на ее коже легкий невидимый след и скользили дальше, замирали на губах, возвращались к щеке.

Ангелика спала, свернувшись в клубок возле Леопольдо. В комнате было тепло, поэтому одеяло лежало в стороне, не скрывая от глаз Леопольдо очарования обнаженного женского тела.

Леопольдо взглянул на часы на комоде. Те показывали начало второго ночи, но спать ему не хотелось. Он мог бы так всю ночь пролежать, смотреть на Ангелику, видеть, как медленно и спокойно, даже как будто нехотя, поднимается ее грудь. Гулять взглядом и пальцами по ее умиротворенному и такому милому лицу, обворожительному телу, льнущему к его телу, будто ребенок к матери. Что могло быть для него лучше? Ничего. Видеть Ангелику изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год. Обнимать, целовать, ласкать. Называть своей женой. Иметь от нее детей.

Леопольдо улыбнулся последней мысли. У них будут чертовски красивые дети, особенно если всю красоту они возьмут от матери. Леопольдо провел пальцами по щеке Ангелики, любуясь правильным овалом лица девушки, затем положил ладонь девушке на голову. С самого первого дня их знакомства он был без ума от ее волос. Кого-то привлекает в первую очередь грудь девушки, кого-то ее ягодицы. Его же больше всего влекли к Ангелике глаза и волосы, особенно волосы. Какими же они были мягкими, шелковистыми, нежными. Он мог любоваться ими часами, часами гладить их, вдыхать их аромат.

Ведомый внезапно пришедшей в голову мыслью, Леопольдо, стараясь не разбудить Ангелику, поднялся с кровати, прошел к комоду, открыл ящик и достал ножницы, затем вернулся на кровать и отрезал маленькую прядь волос девушки. Не знал, зачем это сделал. Действовал по наитию.