Океан для троих (СИ)

“Холодное сердце” рванулось вперед, наваливаясь, и “Лилия” полыхнула разом и распалась на кусочки, мелкие, как хлопья пепла. Большая часть – едва ли не все – сразу же впиталась в борта Дорана, кое-что досталось волнам, а одно пепельное перышко даже прилетело Дороти на щеку, и она рассеянно вытерла его рукой.

– Ну вот, с третьего раза. А, между прочим, хвастал, что во всех северных водах лучше всех метает гарпун, – голос сэра Августина, раздавшийся за плечом, был сродни грому небесному.

Дороти обернулась в растерянности, чтобы увидеть самого Августина фон Берга, который старательно обдирал со странного черного костюма прилипшие водоросли и ворчал неизвестно на кого.

– Я думаю, он и с первого раза мог влепить прямо ему в голову, но решил покрасоваться, – продолжил мысль фон Берг. – Эти ребята еще большие хвастуны, чем придворные Его Величества. Правда, не поспорю, этим есть чем хвастаться.

– Астин, ты спас всех! – Дороти ошалело раскрыла объятья, но сэр Августин только отмахнулся.

– Перестань! Мне не понравилось быть собакой, и если бы не твой визит, я бы еще невесть сколько пробегал, нюхая чужие хвосты… бррр… Как вспомню, так ужасаюсь. Так что теперь мы квиты. Я же правильно понял происходящее? Мне же не показалось, и эти парни пытались, как это по-вашему, по-простому “надрать вам зад”?

– Но как ты…

– Я умею слушать людей. Эти северяне без дряни, которая выедала им мозги, оказались неплохими людьми. Не сильно разговорчивыми, но вполне разумными. А требовать многого от варваров… Не могу сказать, что они здорово разбираются в алхимии или математике, но зато с придуманным мной гарпунометателем управляются на раз. И еще их кораблик умеет плавать под водой…

– Ходить, – густой голос раздался сбоку, и на борт “Свободы” забрался светловолосый северянин, которому так здорово досталось на Янтарном. – Сколько раз тебе говорить, Августин сын Вольфа, корабли ходят. А плавает дерьмо у берега.

– Да, и этикет их не самое сильное место, а еще они мертвые, но общению это не вредит, – как ни в чем ни бывало продолжил сэр Августин. – Как понимаю, мы успели вовремя…

– Нет, – ответил за Дороти светловолосый. – Смотри туда! – и он указал на “Холодное сердце”, которое увеличилось в размерах чуть ли не вдвое и теперь сияло ровным сильным режущим светом, точно маяк во льдах.

Дороти присмотрелась и оцепенела.

Доран так и не ушел с палубы. Зато стал выглядеть куда лучше – мертвенная синева исчезла со щек, гнилая язва затянулась без следа, кожа утратила черноту, тени под глазами сгладились, побледнели.

Только вот сами глаза опять заволакивало мертвенной пеленой, а к его лодыжкам от корабельной палубы потянулись свежие паутинки, которые прямо на глазах жирели, пока не становились толщиной с тросы. И тогда рядом вырастали новые, привязывая, приковывая мертвого Дорана к мертвой палубе мертвого корабля.

Две самые смелые паутинки изогнулись, дотянулись до черной кисти руки, сразу же обросли толстым инеем, за ними метнулись еще три, и еще…

А потом Доран посмотрел на Дороти мутными мертвыми глазами и начал поднимать кулак с до сих пор зажатым в нем Рогом Хозяина Океана. Поднял и снова уронил бессильно, но паутинок нарастало все больше, и к чему дело идет, становилось ясно.

Дороти метнулась к варвару, схватила того за руки, мельком удивившись их жару, и попросила:

– Можешь доставить меня туда, к нему на палубу? Только быстро!

Северянин не стал задавать лишних вопросов, но кивнул на шею Дороти, где пульсировало пиявкой Сердце Океана:

– Не прислоняй ко мне его, снова лишит памяти и разума! И держись крепче.

Путешествие с мертвым под водой не тот опыт, который хотелось бы повторить когда-то еще.

Варвар схватил ее руку – точно кандалами сжал, и они ухнули в глубину с борта, сразу погрузившись ярдов на десять.

Сквозь разъедающую глаза соль Дороти успела увидеть затаившийся под самым днищем “Свободы” дракон – он поместился как раз слева от киля, поэтому оказался скрыт от глаз “Лилии”.

Мелькнули водоросли, кракен, который уже прекратил борьбу и теперь лишь слабо трепыхался, когда одна или другая акула, соблюдая страшную очередность, отхватывали от него куски.

Потом вода разом стала холоднее, словно она нырнул осенью в пруд, и почти сразу же под руки легла якорная цепь, а хватка северянина разжалась.

– Дерись храбро, хоть ты и женщина! – напутствовали в спину, и Дороти подтянулась вверх: рывок, другой, и она на борту “Холодного сердца”.

Доран стоял все так же, словно и не замечая незваную гостью – только нитей-паутинок стало еще больше, и новые появлялись все охотнее. Особенно они липли к черной руке, пальцы которой продолжали крепко сжимать Рог.

– Доран, – тихо позвала Дороти, но тот не обернулся, даже не вздрогнул.

Дороти сделала шаг вперед, чувствуя, как не нравится ее присутствие кораблю, как белые паутинки опутывают сапоги, в попытке задержать вторгшуюся на их территорию чужачку.