Океан и Деградация (СИ)

— Я ненавижу это, — и вдруг хочу добить парня тем, что знаю о курении травы, но он одним коротким словом заставляет меня потерпеть моральное поражение.

— Заткнись.

Произносит с незнакомым мне холодом. Обреченным взглядом упираюсь в его донельзя напряженное лицо. Взгляд такой… не его. Чувствую, как силы окончательно покидают меня. Я устала. У меня ничего не получается.

Слезы не поддаются контролю. Скользят к черту по щекам, заставляя меня с неприязнью корчится. Опускаю взгляд, забегав им по дну салона, и с надрывом шепчу:

— Пошел ты.

Открываю дверцу, вылезая на прохладную улицу. Ремень рюкзака сползает с плеча. Не подтягиваю, торопясь скорее оказаться в замкнутом пространстве. Подальше от мира.

Грубыми движениями растираю влажные веки, не имея возможности прекратить ронять слезы. Дверь не заперта. Захожу внутрь прихожей, проигнорировав Рубби, выглянувшую из гостиной, в которой шумел телевизор:

— Привет, как… — замолкает, ведь миную её, не обратив внимания, и спешно поднимаюсь по лестнице на второй этаж, получив в спину: — О-у. Д-р-р-ра-м-а, — и девушка чем-то хрустнула. Кажется, в руках у неё была огромная упаковка чипсов.

Захожу в комнату молнией. Захлопываю дверь, сбрасываю с плеч рюкзак и шагаю мимо зеркала, невольно задержав на нем взгляд. Торможу. Шаг назад. Шаг к зеркальной поверхности. Смотрю на себя. На потрёпанную эмоциями девчонку. Морщусь. Проникаю ладонью под свитер, нащупав выпирающие кости.

Все негативные события смешиваются.

Прикрываю веки. Опускаю руки. И поворачиваюсь к кровати, сбросив кеды и без сил забираясь под одеяло.

Прячусь.

Кутаюсь, одним глазом стрельнув на цветок в горшочке. После чего сильнее углубляюсь в одеяло, позволив себе отдаться проявляю слабости.

***

Всё ещё сидит в салоне автомобиля. Голова запрокинута, взгляд бесцельно упирается в потолок, а разум отказывается верить в произошедшее. Они что… действительно поссорились? Впервые поссорились. На бледном лице Дилана почему-то проявляется усмешка. Прямо как настоящая парочка. Стоило ему посчитать, что из-за своих «особенностей» отношения с Теей будут слегка необычными, не такими, к каким он привык, как она устраивает драму. Не на пустом месте, конечно, просто… это так необычно. Оушин остается сверхнепонятной, но при этом у неё проявляются вполне обыденные поведенческие нормы.

У них какие-то нестандартные отношения. Краем разума Дилан понимает это. Они не встречаются. Они не «парочка». Они просто вместе, потому что им комфортно. О’Брайен не испытывал к ней физического влечения, и, хотя сейчас Тея и кажется ему привлекательной в этом смысле, секс всё равно не занимает особую часть их взаимоотношений, как было раньше с другими девушками. Это сложно объяснить даже самому себе. Сам не понимает, как истолковать свои же ощущения. Просто знает, что Оушин подобна мягкой игрушке, с которой всегда удобно и приятно засыпать. Как горячий чай морозным зимним утром. Как теплый морской бриз, обдающий кожу.

Дикое описание. Парень даже роняет под нос: «Чего?»

С каких пор Тея ассоциируется как нечто теплое?

Прошлая Тея Оушин, скорее всего, провела бы разговор на уровне безразличия, оставив парню почву для размышлений. Нет, сейчас О’Брайен очень даже полон мыслей, которые стоит проанализировать, только вот их ему нехило так впихнули в глотку, при этом повесив ярлык вины. Круто, чё.

Отвлекается на легкую судорогу в руках. Опускает взгляд на ладони, подняв их ближе к лицу, и с хмуростью наблюдает за дрожанием пальцев, вдруг осознав, насколько серьезная произошла бы ссора, если бы Оушин знала о его лжи.

Парень невольно сглотнул. Нет надобности злить эту девчонку, хрен поймешь, чего от неё ожидать.

Оборачивается, взяв с заднего сидения спортивную сумку, и лишь с нечетким недовольством своим положением находит спрятанную упаковку от сигарет. О’Брайен не настолько кретин, он осознает свои проблемы, но в данный период жизни ему необходимо как-то глушить стресс. Будет покуривать — будет менее эмоционально реагировать на неожиданные повороты. Основательно парень вернулся к курению травки после нападения на Оушин. Не хочет себе признаваться, но что-то явно надломилось в его вечно самоуверенном нраве.

Дилан прекратит. Когда его обыденность вновь обретет статус постоянства.

Открывает упаковку, предварительно оглянувшись по сторонам, и пальцы замирают над ней, не проникая внутрь, ведь взглядом он не находит ни один косяк. Моргает. Уголки бровей тянутся друг к другу, выражая на лице хмурость. Когда он успел выкурить?

Поднимает голову, взглядом скользнув по лобовому стеклу, а кончиком языка — по губам.

— Чёрт, — выдыхает, сунув упаковку обратно, и заводит мотор.

Быстренько сгоняет домой.

***

Когда в дверь одаривают стуком, комната погружена в вечернюю темень. Тея вздрагивает, моргнув с болью в глазах, словно все эти долгие часы не мигала ими. Ей вдруг становится нестерпимо душно, поэтому она выбирается головой из одеяла, с хмуростью окинув помещение взглядом. Так темно. Сколько времени?