Океан и Деградация (СИ)

Дилан моргает, чуть покачнувшись на вялых ногах, и с бессилием просит:

— Не уходи.

Хмурюсь.

Это не Дилан О’Брайен. Он никогда бы такого не произнес. Даже если бы и чувствовал что-нибудь ко мне. Дилан О’Брайен, подобно мне, не верит в шаблонное «люблю».

Я настолько обескуражена. Настолько… не знаю, как реагировать. Никогда прежде никто не использовал данное слово в мой адрес. Я растеряна.

Сглатываю. Отступаю. Он стискивает зубы, отчего скулы выглядят жутко напряженными. Отводит взгляд, вскинув его в потолок, и ладонями накрывает лицо, скрываясь от меня, от пристального взгляда, которым осаждаю его, пока выхожу в коридор, находясь в состоянии шока.

Он сам-то понимает, что говорит?

— Прости меня, — он только что шмыгнул? Это приводит меня в ужас. — Прости, — парень горбится, опустив голову, и садится на край кровати, продолжив скрывать от меня красное лицо. Застываю на месте, с болью в груди наблюдая за человеком, который давится словами:

— Мне очень жаль.

Контролирую эмоции. Мягко скольжу стопами по полу, вернувшись к кровати, и с хмурым видом смотрю в макушку О’Брайена. Слышу, как дышит. Сбивчиво. Вижу, как трясутся его плечи. Похожим образом дрожит моя рука, когда подхожу ладонь к его голове, первое мгновение удерживая над волосами.

— Я не злюсь, — шепчу, когда молчание становится невыносимым, и аккуратно касаюсь пальцами его макушки. — Никто не злится, — не перебивает, по-прежнему прячет от меня эмоции. — Я боюсь за тебя. Ты не должен так сильно нуждаться в других людях. Раньше я боялась твоих чувств ко мне, потому что могла ранить тебя своим уходом. Теперь я думаю… что расставание — выход для тебя.

Дилан рывками мотает головой, вцепившись ладонями в мои колени. Продолжает клонить лицо. Мне надоедает его скованность, поэтому присаживаюсь на корточки, продолжив играть с его волосами пальцами одной руки, пока вторая опирается на пол. Правда, заглянуть ему в глаза не удается. Он только ниже опускает голову, продолжая демонстрировать моему вниманию макушку.

— Мы очень, — сглатываю, невольно замявшись, — очень переживаем, понимаешь? — наклоняю лицо к плечу. — Ты ведь хочешь, чтобы мы остались с тобой? — пытаюсь надавить на больное. — Ты должен будешь отправиться в больницу. Хорошо?

Отрицательно качает головой. Щурюсь, раздраженно сжав его волосы, и готова рявкнуть, чтобы вразумить этого идиота, но боюсь потерять влияние на него. Как бы то ни было, Дилан в чем-то пытается слушать меня, его волнует мое мнение, я в целом. Думаю, было бы это не так, он бы давно заткнул меня.

Смягчаюсь, погладив его по голове:

— Пора, Дилан. Больше нельзя откладывать.

Дилан касается лбом своих колен, накрыв руками затылок. Дрожит. Доносится глубокий всхлип. Хриплая попытка стабилизировать дыхание.

Нервно прикусываю губу, ладонями коснувшись его плеч, и моргаю, зная, как неприятно прозвучат следующие мои слова:

— Мы не будем такими, как наши отцы, да?

Его громкие вздохи умолкают. Не пойму, дышит ли он вообще. Опасливо сажусь на колени, руками скользнув под его плечами, и пальцами сжимаю ткань футболки под кофтой. Стараюсь обнять его как можно крепче. В локтях издается хруст моих костей. Игнорирую дискомфорт, носом уткнувшись в изгиб влажной шеи, и вдыхаю аромат никотина. Его руки медленно сползают с затылка, тяжестью ложатся на мои плечи, после с силой обхватив хрупкую шею. Морщусь, но не издаю ни писка, предпочитая такой контакт с ним, чем никакой вообще. Кажется… будто мы так давно этого не делали. Меня посещает спокойствие. В груди больше не жжется. Это самое жжение теплом разливается по телу, как ванильный сироп по испеченным вафлям.

И только я погружаюсь в нашу общую тишину, как Дилан, крепче стиснув меня руками, довольно разборчиво произносит:

— Не говори. Никому. Я сам разберусь.

Распахиваю веки, уставившись в потолок с неприятным осознанием, и сжимаю губы, повторно вжавшись носом в его шею. Первый глубокий вдох. Второй — меняю положение рук, опершись ладонями на его плечи. Встаю с колен, избегая зрительного контакта, а парень наоборот теперь ищет его, старательно всматриваясь в мои глаза.

— Тея? — хмурит брови, ведь я не даю ответа, отцепив от себя его пальцы. Это дается просто. Отступаю назад, недовольным взглядом врезаясь в пол под ногами. Дилан пристально и уже без былых слез смотрит на меня, сурово повторив:

— Тея.

Я не хочу откладывать или вновь позволять ему «самостоятельно» решить проблему. Он только сильнее углубляется в неё.

Он себе не поможет.

И когда моя стопа перешагивает порог, Дилан резко вскакивает, понимая, что я уже все для себя решила:

— Тея!

Я сообщу о твоей зависимости

С отяжеленным и частым дыханием сдавливаю кулаки, рывком бросившись ступать вперед по коридору, обратно в комнату. На лице натянутая маска из напряжения и паники, скользящей холодом под кожу.

Хочешь этого или нет