Океан и кораблик

Рената Алексеевна переставила на столе вазу с цветами, и меня удивило изящество каждого жеста этой моложавой пятидесятилетней женщины. Когда она села затем на стул, положив ногу на ногу, и закурила сигарету, меня опять поразила та непередаваемая естественная грация, которая в жизни встречается разве что у выдающихся балерин.

А ведь Рената Алексеевна много пережила за свою жизнь, много и тяжело работала, и теперь она вернулась с каменистого острова в океане, где лазила по скалам, терпела непогоду и была лишена самых элементарных удобств.

Нет, совсем не похоже, что она на двенадцать лет старше своего мужа,они казались ровесниками... И ничуть не удивляло, что он любил ее, боялся потерять, был счастлив и горд, что она его жена. Я сразу полюбила мать Ренаты и Иннокентия и не могла понять, почему Лариса так яростно ненавидела ее. Кафка Тутава с лукавой улыбкой рассматривал меня.

- Так, выходит, ты моя племянница, а я твой дядя. Нетерпимая племянница. Строгая.

Тутава рассказал отцу и жене о моем выступлении на собрании докеров.

- А я не подозревал... думал, однофамилица. Работаешь ты хорошо. Я расспрашивал. Умница, и красивая к тому же.

- Что вы... дядя Кафка! Лицо его просияло.

- Вот молодец! Назвала меня дядей, да еще моим настоящим именем. Спасибо. А то меня все в городе называют Кирилл Михайлович. Считают, что секретарю горкома как-то не подходит имя Кафка. Хотя я коряк. Кстати, я вырос, как и родился, коряком благодаря твоему дедушке. Русский врач Михаил Михайлович Петров воспитал дитя корякское в уважении и любви к его предкам. И за это я еще больше люблю своего отца. И тебя буду любить, Марфа. Сдается мне, что ты настоящая Петрова.

- Еще сама не знаю, достойна ли я вашей любви и уважения,- серьезно ответила я.- Работать меня научили, но, может, испытание придет совсем с другой стороны?

- Ты уже выдержала первые жизненные испытания: работала и училась. Это не легко.

Я медленно покачала головой.

- Мне только девятнадцать лет, и работа - это еще не все.

- Ты, наверно, хочешь есть?- обратилась ко мне Рената Алексеевна.- Мы ждем Иннокентия. Он должен скоро подойти.

- Спасибо. Я только что завтракала. А почему Иннокентий Сергеевич не поехал с нами?

- Он... у него какое-то дело. Скоро будет.

В соседней комнате раздался пронзительный телефонный звонок. Все вздрогнули и как-то замерли, словно ждали от телефонного разговора только плохого. Помню, меня это удивило.

- Междугородный,- успокаивающе сказала Рената Алексеевна, но она казалась встревоженной.

Тутава пошел к телефону. Все примолкли. Разговор длился минут пять...

Тутава вернулся с каким-то непонятным выражением лица. Как будто ему хотелось показать, что всё в порядке и он очень доволен. Он сел на стул возле жены и, ощупав свои карманы, (он недавно бросил курить), попросил у жены сигарету. Закурил.

- Ну, вот, меня утвердили директором рыбкомбината,- сообщил он радостно, но ни отец, ни жена не разделили его радости, и было ясно, что она напускная. Все молчали, обдумывая новость. Открылась дверь, и вошел Иннокентий.

- Ждете меня,- заметил он, окинув взглядом стол с нетронутыми блюдами.

Он на ходу поцеловал мать в щеку и сел возле нее за стол.

- Празднуем знакомство с Марфенькой Петровой? - он внимательно оглядел всех,- Какие-нибудь новости?

- Кафку утвердили директором рыбкомбината,- коротко пояснила Рената Алексеевна.

Иннокентий потемнел, словно тень от тучи упала на его лицо.

- Так. Лариса может праздновать победу... Всю жизнь на партийной работе, теперь на хозяйственную? Как еще...

- Ерунда! - резко оборвал его Кафка Тутава. - Директор такого крупного рыбного комбината - это та же партийная работа. И я ведь сам напросился.

- Да, после того как тебе предложили ехать секретарем райкома на другой конец Камчатки. И чего добилась? Что, она мне милее стала после сотни анонимок по адресу моих родителей?

- Никто не принимал их всерьез,- уронила расстроенная Рената Алексеевна.

- Больше она не сделает этого,- сурово отрезал Тутава,- прокурор предупредил ее.

- Не боится она прокурора, отец...

- Осталось потерпеть лет пять...- медленно произнес дедушка.

- Почему именно пять? - не понял Иннокентий.

- Потому что при разводе родителей ребенок двенадцати лет сам выбирает, с кем он останется.

Иннокентий мрачно усмехнулся.

- Я что-то проголодался,- сказал дедушка, явно желая перевести разговор,- и пора распить шампанское, которое мы приготовили к приезду Марфеньки.

Рената Алексеевна кивнула головой и поспешно вышла в кухню. Иннокентий обернулся ко мне.

- Простите, Марфенька, вы, конечно, ничего не поняли в нашем странном разговоре, но вам стало грустно. Какие печальные глаза!

Я промолчала.

- Юра остался с матерью?- спросила Рената Алексеевна, возвращаясь из кухни с блюдом жаркого.

- Пока дома, но она скоро уйдет, и Юра с Костиком придут сюда.

Мы поели разных закусок, распили шампанское. Тост за меня, тост за новую работу Тутавы, тост за Юру...

Я вдруг рассказала об афише 1995 года, где светящимися буквами было выведено: космонавт Юрий Щеглов.