Океан и кораблик

- Где все остальные?-воскликнула я в ужасе.- Миэль! Больше нет жертв? А как дядя? Где он?

- Дядя в каюте капитана. Возле Настасьи Акимовны. Она в очень тяжелом состоянии... Потеряла много крови.

Меня стало трясти. Как пусто и тихо было в ярко освещенной кают-компании.

Когда я зашла в свою каюту, увидела, что разбит запасной приемник. (А вроде хорошо закрепила!) Накинув на себя пальто и платок, я поднялась на палубу. Вот где были все остальные. Им что-то громко рассказывал Мартин... Над бурным еще океаном поднимался рассвет. Тучи угнало на юг - они еще толпились над горизонтом. А там, где должно было взойти солнце, уже розовели "циррусы" с коготочками, похожие на гигантские - в полнеба - страусовые перья.

"Ассоль" стояла на каменистой террасе у высокой каменной стены - словно в сухом доке, приготовленная для ремонта. Вершина острова над гранитным обрывом была совершенно неприступна. Там гнездились птицы, которые уже просыпались. Остров еще был полускрыт в утреннем тумане. Впереди, разбиваясь о рифы, гремел прибой. Но шторм уже кончался.

- Как же мы здесь очутились? - тихонько спросила я, ни к кому не обращаясь.

Ответил мне Мартин Калве. Обычно молчаливый, он был сейчас чрезмерно говорлив и возбужден. Его лихорадило. Сломанная рука его, уложенная в гипс, висела на перевязи.

Морщась от боли, он стал рассказывать мне снова, а стоявшие на палубе придвинулись к нам и слушали его, как я поняла, в третий или четвертый раз. Сережа Козырев, ссутулившись, сидел на рундуке рядом с рулевым Цыгановым.

- Получился парадокс,- громко говорил Мартин.- В более спокойную погоду наше судно просто-напросто разбилось бы о рифы. Течение здесь сумасшедшее и прибой не умолкает ни на минуту. Но ураган перенес "Ассоль", как щепку, через все скалы. Нагонные волны были не менее десяти метров. Как я могу определить "на глазок", нас выбросило не менее чем на километр от берега, к тому же подняло на эту террасу. Была еще одна страшная опасность: судно могло разбиться об эту гранитную скалу - видите, она тянется, как высокая стена...- Голос его заметно дрожал.- Но волны уже теряли свою силу и, обессилев, опустили

"Ассоль" на каменистую почву, почти не повредив корабль. Больше того, не будь этой скалы, мы могли бы опрокинуться...

Остойчивость свою "Ассоль" сохранила. И еще одно мы не должны никогда забыть: мы спасены благодаря капитану Иче... В самый страшный час я был в рубке рядом с капитаном и рулевым. Вот Ефим здесь, может подтвердить. Помочь я не мог со сломанной рукой, я только стоял рядом, потому что в этот час место штурмана рядом с капитаном. Так вот, когда десятиметровая (может, и большая) волна переносила "Ассоль" через острые скалы и я ухватился здоровой рукой за штормовые поручни и повис, я... Я ждал: сейчас опрокинемся. Но я не зажмурил глаза и видел, как Ича и Ефим повисли на штурвале и переложили руль до предела вправо. Ича сумел поставить "телеграф" на "полный вперед". Никогда я не был так близок к смерти!

На палубу вышли Иннокентий, Харитон и электрик Говоров. Мартин повторил свой рассказ. И опять все слушали, будто он рассказывал первый раз.

Все больше и больше светало. Проявилась круглая большая бухта, где синела почти спокойная вода.

- Не верится, что мы на твердой земле и отделались так дешево! вскликнул Мартин.

- Кто поможет мне сколотить гроб дл"я Лены? - сурово спросил Харитон.

- Лягте, Мартин, вы совсем больны,- сказала я штурману.- У вас температура. Перелом руки не шуточная вещь.

- Пожалуй, лягу,- упавшим голосом подтвердил Мартин, густо покраснев.

Харитон пошел подобрать доски, с ним ушли Ваня Трифонов и Миша, который когда-то плотничал.

Я долго плакала. Потом спустилась вниз, проститься с Леной Ломако.

Тело Лены перенесли в лабораторию. Она лежала на большом столе, накрытом белой простыней. Около нее сидели Валерий и Миэль.

Подошли матросы, с ними Яша Протасов без очков - они разбились во время шторма,- и вид у него был растерянный и беззащитный. Валера уже больше не плакал. Он не отрываясь смотрел на девушку. Он любил ее, хотел на ней жениться еще в Бакланах. И не сердился на нее за то, что не он был ей нужен.

В лабораторию зашел Сережа.

- Надо радировать скорее,- напомнил он мне,- а то в Бакланах теперь с ума сходят от беспокойства. Может, установим антенны?

- Да, нужно установить антенны,- сказала я подавленно и вышла следом за ним.

Провозились довольно долго, но поставили. Потом можно будет укрепить получше.

Миэль сама, никто ее не посылал, пошла на камбуз и приготовила завтрак, а затем вместе с Валерием стали готовить обед.

Потом я пошла в рубку. Никто мне не давал никаких радиограмм. Надо было что-то составить самой, но меня охватила глубокая апатия, и я радировала о нашем положении в двух словах: "Мы приземлились". Сообщить о том, что имеются жертвы, я побоялась. Известие сразу разнесется по Бакланам, и кто-нибудь ляпнет Костику без всякой подготовки. Еще успеет узнать о гибели сестры.