Океан Любви

Пума – лебедю не товарищ… Но когда у неё происходили неприятности, то она, как всегда, приезжала и рассказывала мне об этом. Часто достаточно было мне съездить с друзьями на их дискотеки, чтобы все недопонимания со стороны агрессивно настроенных девочек или мальчиков, таяли как дым. Я занималась карате, и была очень даже успешна в этом виде спорта. Бой редко доходил до 2 раунда и обычно заканчивался на 1 минуте – мне лень долго биться… Все это знали с детства. Раньше некоторые смельчаки, увидев, как я возвращаюсь из школы или с тренировки, заключали пари, что кто-то из них обязательно побьет меня, но для них всегда это заканчивалось плачевно. Район у нас криминальный, и там свои правила и законы… что хорошо и как можно. Время от времени мне приходилось доказывать на деле, что я Пума, а не верблюд. Все взрослые уважали меня за то, что я соблюдала понятия – Не плачь! Не бойся! Не проси! Никакой мести, интриг и прочей возни – подрались, разошлись и живем дальше. Так и обрисовался мой имидж – Пума. Подтянутая, решительная и опасная. Когда-то давно тренер назвал меня так, когда следил за тактикой моей тренировки, так и прилипло это прозвище ко мне. И всем удобно было называть меня так. Когда мы уже решили, что повзрослели и перестали быть детьми, лет, эдак, в 16, жизнь вообще отвернула нас с Лёлей друг от друга, потому что мне не нравились её друзья, а ей не нравилось моё мировоззрение.

Она поступила в кулинарный техникум и уехала в другой город искать свое счастье вдали от родительского надзора и наедине со своими понятиями о жизни.

Прошло 7 лет, и мы так и не встречались больше. Лёля выучилась и уехала на заработки на Кавказ, в Грозный. После техникума она, умудренная самостоятельной жизнью, никого не спрашивая, подписала контракт на работу в этом чудном, далеком городе и вместе со своей подругой уехала искать счастье.

У нас в семье было заведено получать благословение у бабушки на всякие важные жизненные ситуации. Это был закон, который никто не нарушал. Никто, кроме Лёли.

Она смеялась надо мной, когда я ехала, просить благословения на переход в другой спортивный клуб, или перед соревнованиями, или просто за советом. Чего может понимать бабушка в наших делах? Но она понимала и всегда помогала советом и поддержкой. Особенно трепетно было, когда она благословила меня на работу в милиции. Это не было благословение на должность или сферу деятельности, это было благословение на служение людям. Она впервые в моей жизни сняла икону святителя Николая, которая висела в красном углу, поставила её на рушник, взяла в руки и благословила меня.

Она прошла всю войну. Мой дед, её муж, воевал на фронте, и род его брал свои корни с Кубанских степей в какой-то казачьей станице. Деда уже давно нет, но шашка его есть, и в честь моего поступления на службу, собрался весь казачий род. Брат деда, дед Филипп, долго беседовал со мной. А потом мы пили водку с рюмки, которая ставилась на шашку моего деда… Это не цирк – это традиция. Дед Филипп много чего рассказал мне об армейской дисциплине и о нюансах работы в милиции – он работал особистом и давно вышел на пенсию. И вот теперь учил меня, как выжить.

Зачем я пошла в милицию? Спорт? Философия? И милиция? Я пошла защищать хороших людей от неприятностей. Бабушка, помню, сказала мне тогда: помни – плохих людей нет, есть плохие обстоятельства. Даже Ангелы и те бывают падшими, а мы все люди. Ну с таким подходом и старалась я работать и, конечно же, зарабатывала… не сколько звезды, сколько шишки… Хотя все звания почему-то получала досрочно… На это бабушка всегда говорила, что надо думать, как перед Господом стоишь, а не как перед блатными.

Дед Филипп сильно помогал мне советами, и его опыт позволил быстро познать профессию. Всё шло нормально, я уже поступила в институт и плавно двигалась по карьерной лестнице. Брат не понимал моего выбора и отстроился от меня – быть «в авторитете» и стать ментом – это никак не вязалось с его понятиями о жизни.

Я частенько ночевала у бабушки, и она, ласково гладя меня по голове, приговаривала, что вот и вырос ее котенок. В эти мгновения вспоминалось детство и то время, когда мы трое были вместе.

Как-то я забежала к бабушке пообедать. У неё в гостях была тетя Женя – мать Лёли. Она была очень расстроена и сидела вся поникшая и с заплаканными глазами. Явно что-то случилось недоброе. Тетя Женя была из тех, кто не любил милицию, и тут же, сухо попрощавшись, ушла. Ну, что тут поделать – стереотип мышления советского «несуна». Бабушка усадила меня за стол и без всяких преамбул и подготовки выдала мне: «Лёля пропала». Выяснилось, что уехав в Грозный, Лёля какое-то время была на связи со своими родителями, но потом написала, что познакомилась с местным парнем по имени Шамиль и уехала с ним в его селение. С тех пор ни слуху, ни духу Лёли и её подруги не было. Потом пришло письмо, в котором сообщалась, что Лёля украдена и её можно выкупить. Ситуация была серьезной. Бабушка вызвала всю семью на совет. Приехали все взрослые и отец Николай, друг нашей семьи.