Океан между

– Я чувствую, ты меня сейчас, как Дездемону, придушишь. Не волнуйся, с Ланой мы просто друзья. А моя девушка – Люба, меня с нею Лана и познакомила. Я ее спросил, нет ли у нее какой-нибудь красивой подруги, чтобы была и добрая, и хозяйственная, ну и вообще…

– …И вообще хороший человек, – с облегчением, смеясь, перебил его Никита.

– Эй, ты меня понял! Когда она познакомила меня с Любой, я тут же влюбился. Я нашел то, что искал! Ты не поверишь, но она девственница!

– Кто, Люба?

«Господи, – подумал Самолетов, – как легко обмануть эти наивные нетронутые российской действительностью американские души!»

– Представляешь, братан, это же феномен какой-то: в девятнадцать лет – и девственница!

– Что же ты теперь с нею делать будешь? – спросил Никита с сочувствием.

– Как «что»? Буду ее первым мужчиной! – Юлик, как всегда, был неподражаем в своей простоте.

– Куда я попал! – в шутку схватился за голову Никита, – а что же мне делать? Надеюсь, Лана не девственница?..

– Этого не знаю, но перед тем, как я с нею познакомился, она перетрахала половину…

Американец не успел договорить, так как дверь купе открылась, и на пороге появилась Лана с подругой.

– О чем вы тут говорите? – бодро спросила она, снова усаживаясь рядом с Никитой.

– Эй! Как о чем? О том, какие у нас красивые попутчицы, – тут же состроил свою белозубую улыбку Юлик. – Вот Самолетов, например, просто в шоке. Правда, Никита?

– Да уж, – промямлил он, мучаясь оттого, что в присутствии попутчиц сразу теряется и не может взять необходимый при общении с девушками беззаботный тон, чтобы не казаться полным идиотом.

– А я хочу еще выпить, – сообщила Лана.

– Эй! Предлагаю выпить за красоту! – тут же предложил Юлик. – Никита, разливай…

И вечер задорно покатился дальше. Четверо не обремененных заботами молодых людей от души веселились, говоря о тысяче как будто ничего не значащих пустяков, которые на самом деле являлись кодовым языком, состоящим из намеков и тестовых вопросов: «А ты мне нравишься! – Ты мне тоже! – Ну и до чего все это дойдет? – Я не знаю, но, похоже, до того самого, о чем каждый из нас думает! – Здорово! – Еще как!»

***

Наконец наступил столь поздний (или столь ранний) час, когда неожиданно встал вопрос, которым заканчиваются все подобные вечеринки: кто, где и с кем будет спать?

Самолетов до последнего момента был уверен, что девушки останутся в одном купе, а они с Юликом – в другом. Но, как всегда, инициативу взял на себя американец, заявив, что вообще-то пора спать, и они с Любой уходят. Упускать то, что было у него практически в руках, он не любил. Люба даже не пыталась возражать. Она с таким обожанием смотрела на Юлика, что Никита, поначалу решивший, что она просто глупа и заторможена, понял, что и сам по отношению к Лане находится в таком же положении и, возможно, тоже производит на окружающих впечатление полного кретина.

Юлик с Любой забрали свои вещи, недвусмысленно пожелали им спокойной ночи и удалились. Между Ланой и Никитой повисла напряженная тишина.

– Я хочу еще выпить, – сказала Лана и сама налила себе и Самолетову остатки клюквенного ликера.

Он с благодарностью глотнул рубиновой жидкости, даже не почувствовав вкуса, но легче от этого не стало. Он не знал, ни с чего начать разговор, ни что делать дальше. Неожиданно Лана встала:

– Я хочу курить. Самолетов, вы не составите мне компанию?

– С удовольствием, но с одним условием, – обрадовался нашедшемуся выходу из положения Никита, отодвигая перед девушкой дверь купе.

– С каким? – удивленно посмотрела на него Лана.

– Мы переходим на «ты».

– Договорились, – улыбнулась Лана, вселив в него надежду, что первый лед треснул.

В тамбуре сильно качало, и Никита вынужден был одной рукой крепко держаться за единственный поручень в стене, а другой – придерживать за талию девушку, которой долго не удавалось прикурить из-за толчков вагона. Чересчур мощная лампа неприятно била Самолетову в глаза, и он чувствовал себя психологически незащищенным по отношению к своей попутчице, лицо которой было в тени.

Закурив, она не отстранилась, а наоборот, как-то слишком близко встала к нему, так что при сильных толчках вагона на стыках ее грудь упиралась чуть ниже его груди, и он чувствовал по приятным твердым прикосновениям, что под ее белым свитером больше ничего нет.

– Расскажи мне о себе, – неожиданно попросила Лана, с прищуром рассматривая его лицо сквозь сладковатый сигаретный дымок. – Мы едем в одном купе и еще ничего не знаем друг о друге.

– А мне с первого взгляда показалось, что мы знакомы уже целую вечность.

– И мне! – согласилась она. – Странно, ты намного старше меня, а у меня такое ощущение, что мы великолепно понимаем друг друга.

И в самом деле,по расчетам Самолетова она была моложе его лет на десять, но при этом он совершенно не ощущал разницу в возрасте, что говорило о ее незаурядном уме.

– Похоже, у нас с тобою много общего, – заметил он. – Вот, например, какой у тебя был любимый предмет в школе?

– Больше всего я любила географию.

– Ха, какое совпадение! А я – географичку…