Океан наших желаний

– Он пропал, мам. Сказал, что будет работать в баре, но до сих пор не вернулся. Я не знаю, что думать. Уже была там и не увидела его трейлера. Он на нём уехал, хотя обещал, что не бросит меня. Да и странный он какой-то был, как будто прощался со мной, наставлял меня и готовился уйти без последней записки. Я… словно в воздухе вишу и куда не двинусь, там стена из непонимания и недоверия, – признаюсь я.

– Теперь понятно, почему ты так выглядишь. Он же сказал, что вернётся, Алексия, так поверь ему. Неужели, он когда-то тебя обманывал?

– Мам, но я ничего о нём не знаю. Он не хочет говорить ни о своём прошлом, ни о том, как, вообще, появился здесь, даже номер своего мобильного скрывает. Тебе не кажется это странным?

– Но ведь у него здесь брат, и вот его дочь? – Удивляется она, а я цокаю, ведь это ложь. Причём серьёзная ложь, которую я не могу открыть ей. Боюсь, что не поймёт и впадёт в панику.

– Ну да… брат.

– Так почему бы тебе у него не спросить о том, где Дэш сейчас? – Предлагает она. И правда, ведь бар будет работать вечером, я могу поехать туда к открытию, найти Джерра и закатить скандал.

– Так и сделаю, ты права. Просто немного страшно узнать его тайны и разочароваться в его словах. Он сказал, что я его остановка, только вот Дэш не из тех людей, которым нужен постоянный дом. Боже, я даже готова была с ним вести кочевую жизнь и честно призналась в этом, а он постоянно дурачится. Порой я думаю, что он так прячется от настоящего и проблем, которые уже есть. Но ведь от них долго бегать не будешь, когда-нибудь придёт время всё расставить по своим местам. И вот этого я боюсь. Боюсь, что не будет мне места среди океана его желаний, – я стираю слезу от искренних слов и от того, как мне сейчас нелегко ждать его.

– Доченька, это называется узнавать друг друга и доверять друг другу. Надо набраться терпения. Мужчины, они странные существа. Они, то до крови из носу доказывают то, что ты им нужна, как кислород, то потом обижаются оттого, что не услышали какого-то слова, и пропадают. Твой отец, вообще, исчез, когда узнал, что я обманула его.

– Как ты его обманула? – Изумляюсь я.

– Когда мы познакомились, он мне, вообще, не понравился. Ну что могло понравиться в сальных длинных волосах, постоянно растянутых футболках и в отсутствии такта? Ничего. Я была девушкой невероятной красоты, за которой ухаживали первые красавчики нашего города, а тут он, ужасный и не знающий, что такое мыло. Бунтарь, одним словом. Когда нас знакомили, я сказала ему, что меня зовут Шонна. И этот идиот однажды ночью решил покорить меня, написав краской на гараже моих родителей. Отец так орал и даже вызвал полицию, когда утром мы увидели ярко-красную надпись: «Ты мне нравишься, Шонна!», – смеюсь вместе с мамой, даже не представляя, что она на такое была способна.

– И что папа?

– Что-что? Ничего. Мне пришлось объяснить своим родителям, что это моя вина, и меня заставили красить гараж, а я нашла твоего отца и потребовала сделать это за меня. Вот тогда я в него немного влюбилась. Когда он закончил, то попросил принять душ. Он вышел из него, закутавшись в полотенце, весь такой дикий и опасный. Тогда я и согласилась сходить с ним на обед в кафетерий и поставила свои условия. В этот же день мы переодели его, побрили и подстригли. Он выглядел настолько шикарно, что я не смогла с ним расстаться. Мы гуляли очень долго, смеялись, когда он рассказывал, в какие неприятности попадал и как убегал от полиции, – предаваясь воспоминаниям, мама мечтательно прикрывает глаза, а на её губах расцветает влюблённая улыбка. От этого меня переполняет чувство сентиментальности, и я понимаю, что никогда мы с ней не говорили, как взрослые. Она ни разу не делилась подробностями дней своей молодости, а я не находила в себе ничего похожего от моих родителей. Но теперь я знаю – моя крикливость – это гены.

– А как же француз, с которым ты развлекалась? – Спрашиваю её.